тридцати-сорока шагов было слышно, как тяжело они дышат. Как дикие, голодные звери, заметившие на горизонте еду. И уже готовили лапы, чтобы рвануть с места.

– Давай назад, – тихо сказал Андрей. – Обратно через арку.

Они зашагали спиной вперёд, не сводя глаз с поджидавшей их банды. Машинально, даже не задумавшись об этом, Андрей нашёл ладонь Коли и сжал её – так сильно, будто это могло их спасти.

За спиной раздался лязг железа.

Кто-то закрыл ворота во двор.

Андрей и Коля повернулись, увидели в арке ещё пятерых черноволосых бородачей – пополнение к тем пятнадцати. Они медленно приближались, тени скользили по их коже, а полутьма, пожирающая двор-колодец, выделяла крупные хищные глаза на широких, волосатых лицах.

Они шли за ними. Пять всадников апокалипсиса, отрезавших путь назад, скользили во мгле, и чем ближе они становились, тем отчётливее был звук трения подошвы об асфальт.

Страх ускорил бег сердца.

– Мы попали, – тихо сказал Коля.

Слева и справа надвигались тени, пока Петербург захватывал вечер, прогоняя свет со всех улиц, в особенности – с дворов-колодцев. До ушей донёсся автомобильный клаксон, за ним другой, гудели двигатели проезжающих машин – всё это было жутко громко и запредельно близко, но в то же время невероятно тихо и очень-очень далеко. Казалось, вот, совсем рядышком есть люди, которые могут помочь, но нет, нет, нет, никто помочь не мог, потому что этот двор – маленький мирок, отделённый от другого, большого мирка, стенами и железными заборами. Хоть здесь гулял тот же прохладный ветерок, пахнущий вечером, ощущение того, что мир отвернулся, отделился, существовал сам по себе, нарастало в груди с каждой секундой.

Андрей сильнее сжал ладонь Коли, и вместе они сделали пару шагов назад.

– Вот это да! – крикнул самый толстый – тот, что дрожащими руками вытаскивал деньги из бумажника. – Так вы ещё и из этих! Слышьте, братва? Они пидорасы!

Думай, Бедров, думай.

– А по вам так и не скажешь, что вы любите в жопу долбиться. – Две группы соединились в одну, встав полукругом, вперёд вышел самый толстый и, судя по всему, самый главный. – Слишком уж вы смелые для пидорасов. Особенно ты, красавчик.

Он указал на Колю, Андрей мгновенно почувствовал, как напряглась его рука.

И сжал её сильнее.

– Чего вы хотите? – спросил он. Голос пока не дрожал. – Поговорить с нами?

– С ним, – толстый вновь указал на Колю. – Потому что он, видимо, в вашей паре главный, и именно он диктовал нам условия. Почувствовал себя крутым.

Главарь приблизился, но сократить дистанцию ещё больше не решился – тогда бы ему пришлось задрать голову, чтобы смотреть Коле в глаза. А на расстоянии трёх шагов вполне мог считать себя равным.

Здесь вообще всё не в нашу пользу. Лучше дать попятную и уйти проигравшими, но живыми. Их, блин, пятнадцать человек!

– Послушайте, парни, – начал Андрей, – я понимаю, произошло недоразумение…

– Молчи, пидр! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Да, тебе слова не давали! Мы хотим поговорить с тем, кто тебя трахает!

Столица, мать её, культуры.

– Всё в порядке, – Коля высвободил руку и жестом показал Андрею, что беспокоиться не стоит. – Мы просто поговорим.

Ты ж сам в это не веришь. Какое, нахрен, «поговорим», когда нас ждало двадцать человек?

Тем не менее, Коля вышел вперёд, став ближе к главарю. Глаза всех, кто был во дворе, пробегали по его лицу и старались уловить в нём хоть призрак страха, но тот мастерски прятался под мышцами. Андрей хорошо запомнил этот момент – тогда кто-то словно остановил плёнку и мир замер. Детали разом бросились в сознание. Там, за спинами собравшихся, стояли жёлтые стены дома, будто облитые мочой, и в них тоненькими веточками просачивались трещины, то скрываясь за припаркованными машинами, то выглядывая из-за них. Казалось, актёров попросили покинуть площадку и остались только фанатики, вжившиеся в роль – они собрались «поговорить». Андрей видел в глазах каждого жадное предвкушение грядущего, видел голод, какой бывает у зверей, и чувствовал, что страх уже не только бьёт по сердцу, но и пожирает лёгкие.

– О чём ты хотел поговорить?

– О твоей матэри, которая не научила тыбя общаца со взрослыми. – Внезапно в речи появился акцент. Андрей понял, что главаря тянет к родному языку. – Тыбе не говорыли, что взрослых надо уважать? Что нельзя! Им! Затыкать! Рот! – Он приблизился к Коле. – Почиму ты, это, позволил себе нахамить мне? При всех! Думаешь, можно нас уныжать? Наш народ?

– Я ничего не говорю про ваш нар…

– Таких как ты мы рэжем, а потом едим на завтрак. Почиму это если ты русский, то сразу лучше нас? Можешь уныжать нас? Чем мы хужэ, а?! Я тыбя спрашиваю!

Толстый пихнул Колю, и тот мигом отлетел – силы в тех руках было немерено. Андрей сразу поймал его и ещё до того, как отпустил, успел почувствовать, как слегка трясётся тело Коли. Теперь они встали плечом к плечу.

– Думаете, раз мы не русские, об нас ноги можно вытрать? А? Запугивать нам?! Вы, пидрилы, считаыте себя королями Зымли, ходыте за ручку – тьфу, блять, протывно! А мы тэрпим ваши уныжения! Ну что, унызили нас? Показались перэд девочками?

– Один из вас, – начал Коля, – разбил несколько стаканов и тем самым поранил запястье официантке. Ещё и нахамил ей. А вы все, – он посмотрел на тех, кого узнал в толпе, – ржали как кони, когда она собирала осколки. Это я ещё мягко с вами обошёлся, гуманно. Так скажи мне, – глаза Коли и главаря встретились, – кто тут кого унижает? Прежде чем говорить нам о том, что мы пидоры и унижаем ваш народ, посмотри на представителей своего народа. Разве не они его унижают? Разве не с ними тебе надо поговорить?

Его голос задрожал. Да, Коля всеми силами старался не подаваться страху, но с каждой секундой делать это становилось сложнее. Его слова были пропитаны смелостью. Смелостью, от которой у Андрея пошли мурашки по кожу. И от которой к горлу подкатил ком.

Главарь долго смотрел на того, чья речь влилась в головы десятков людей. Долго. Толпа позади него молчала. Казалось, ветер, пролетая над двором-колодцем, резко становился тяжёлым и опускался на самый низ, превращаясь в давящий на плечи воздух, который еле-еле просачивался в лёгкие. Главарь молчал. Долго молчал. Андрей слышал каждый вдох и выдох Коли. Главарь молчал. Потом повернулся, медленно зашагал к своим и заговорил:

– Ты очень молодой и очень дэрзкий, потому что ты тыбя ещё никто не учил общаца со взрослыми. Ты думаешь, что тебе всё можно, потому что родытели всё оплатят и всё решат. Но они не научили тыбя отвечать за свои слова. – Главарь взял что-то из протянутой ему руки. – Я научу. Ты поймёшь, что значит быть взрослым.

В тот момент Андрей