Варя была поражена: фильм должен был получиться великолепным. Только от Чехова там почти ничего не осталось — разве что сюжетная линия. А еще ее удивила игра Насти — она и представить не могла, что у нее такая талантливая сестра. Когда Томтит спросил ее мнение о материале, Синицына начала говорить, что заметны ссылки на Бергмана и Тарковского, потом замолчала и призналась:

— Честно говоря, не ожидала, что получится так здорово.

Том был счастлив. Теперь он бродил по дому, собираясь с ним прощаться.

Варя с Настей расположились на огромной веранде, где совсем недавно разворачивалось действие основных эпизодов фильма. Они беседовали, поглядывая в заоконное пространство — на темные ели, на дорожку, спускающуюся к реке, где бурлила вода у развалин старой каменной мельницы.

— Странно, как изменилась жизнь! — говорила сестра Вари. — Еще совсем недавно на меня никто не обращал внимания, а теперь я снимаюсь в фильме и моими партнерами стали те, кем я восхищалась всю свою жизнь. Мистера Джонса я вообще считаю лучшим, он — великий, и в жизни не пытается казаться лучше, чем есть, скорее наоборот, а все его персонажи очень обаятельные, даже если роли отрицательные.

— Ты ему нравишься.

— Я знаю. Он даже предложил мне свою дружбу и преданность. Сказал, что понимает: разница в возрасте не позволяет ему рассчитывать на мою любовь, но…

— У тебя кто-то есть? — спросила Варя.

— Нет и не было никогда. По своему жизненному амплуа я даже до инженю не дотягиваю, а простушка, не умеющая кокетничать и быть шаловливой, вряд ли кого-то привлекает.

— Но мистер Джонс тебя оценил. Да и не только он. Томтит тоже мается…

Тут обе обернулись на дверь и увидели Тома Хейли.

— К сожалению, не понимаю по-русски, однако имя свое разобрал. Надеюсь, говорили обо мне только хорошее?

— Мы говорили о будущем…

Он подошел и опустился в кресло возле стола, потрогал самовар, очевидно, проверяя, насколько он горячий.

— Надеюсь, что в вашем будущем найдется местечко и для меня. Прежде мне иногда хотелось вернуться в прошлое, чтобы что-то в нем изменить, не совершать ошибок, сделанных раньше. Но теперь я убежден: все должно происходить как происходит: совершенные ошибки вряд ли делают нас мудрее, потому что сами собой совершаются новые. Но если понимаешь собственную глупость, если испытываешь стыд за свою подлость, трусость или ложь, значит, еще не все в жизни потеряно…

Томтит смутился и замолчал.

— Ты о чем, Том? — удивилась Варя.

— Я говорю о совести. О том, что мы разные. Для западного человека на первом месте выгода. Все стремятся к успеху: деньги, власть — это цель для каждого. Уважают того, кто добился этой цели, и неважно, какими средствами. А в России человека оценивают за его качества: за доброту, ум, щедрость… — Том вздохнул и спросил: — Значение слова «совесть» одинаковое в английском и русском? Я имею в виду этимологию этих слов.

Он посмотрел на Варину сестру, она ответила:

— Я думаю, значение разное. В русском языке, как мне кажется, человек с совестью — это человек с вестью.

— От кого весть? — не понял Хейли. — Впрочем, понятно: с вестью от Бога. Подобно тому как архангел Гавриил принес весть Марии о рождении от ее плоти сына Божьего. Так и человек предупрежден, что если он хочет быть частью Бога, то должен быть без греха.

— Мне тоже так кажется, — осторожно поддержала Настя и посмотрела на притихшую Варю.

— Наверняка так и есть, — махнул рукой Томтит. — Полицейский капитан, что нас охранял, немного говорил по-английски. Он мне по секрету сообщил, что Варю разыскивает полиция. Уж не знает, по какой причине, но уверял, что даже объявлена награда за любую информацию о ней. Я испугался, попросил никому не говорить, что она здесь. Денег предложил, спросил, сколько он хочет за молчание… А он только рассмеялся. Сказал, что хорошего человека от плохого всегда отличить может. И если возьмет от меня деньги, то сам себя уважать не будет. Вот как! А у нас и деньги возьмут за укрывательство, а потом еще и в полицию позвонят.

— Я ничего не совершала, — поспешила заверить Синицына, — я просто сбежала из сумасшедшего дома.

Томтит хотел рассмеяться, но понял, что она не шутит.

— А за что тебя? Все знают, что я псих, но почему-то терпят. Кто хоть тебя упрятал и за что? Ведь должна быть причина?

Варя молчала. Она сама думала об этом прежде, хотя нет — тогда думать она не могла. Сначала просто хотела, чтобы приехала мама и забрала ее. Хотела, чтобы приехал Андрей, но он чего-то боялся, говорил, что ждет ее выздоровления… И она смирилась, старалась выглядеть как нормальные люди, даже в спектакле согласилась участвовать. Тогда она понимала, что помочь ей некому: мама, видимо, не может прийти в себя после смерти отца. А муж? А он почему не помог? Ведь Андрей — такой заботливый… Неужели в самом деле поверил?.. Во что он поверил? Если она и была неадекватной, то ведь не бросалась ни на кого с ножом, не угрожала покончить с собой — просто слабела, видела какие-то сны, но ведь за это не сажают в психушку… Если бы не Ярослав — совершенно посторонний человек… Почему посторонний? И где он сейчас, почему не приезжает и не дает о себе знать, ведь он обещал, а прошло уже три дня — долгих три дня! Бесконечных три дня…

Она молчала, и Томтит молчал, разглядывая Настю. Только сейчас Синицына поняла, что лишняя здесь. Поднялась и хотела уйти, но следом вскочил Хейли.

— На самом деле мы должны уже ехать, — произнес он, — вещи уже в машине, и полицейские тоже торопят. Но Дени начал дурить, сказал мне, чтобы я поговорил с Настей, и если она… откажется, то он останется, чтобы попытаться самому.

— От чего я должна отказаться? — не поняла сестра Вари.

— Не слушай его, — рассмеялась Синицына, — это просто два влюбленных в тебя дурака пытаются выяснить, кому ты больше симпатизируешь.

— Именно так, — подтвердил Томтит и посмотрел за окно веранды, где на огромном еловом пне сидел мистер Джонс, ожидая окончания разговора.

Том обернулся к девушке.

— Как я могу выбрать? — улыбнулась она. — Это то же самое, что выбрать луну или солнце или сказать, какой ветер мне больше нравится, из всех птичек выбрать одну…

— Я все понял, — вздохнул Том и помахал рукой своему другу.

Потом приоткрыл дверь и крикнул:

— Мы опаздываем.

Проводы не были долгими. Шлагбаум подняли. Томтит с мистером Джонсом поцеловали обеих сестер, быстро сели в автомобиль и помахали на прощанье…

Машины ушли, какое-то время девушки смотрели им вслед.

— Тебе не нравится ни один из них? — спросила Варя.

— Но ведь мистер Хейли любит тебя, — ответила сестра.

— Уже нет. То, что он испытывает ко мне, — не та любовь, которая мне нужна. Да и ему тоже.