Но на догоспитальном этапе исповедуется главное правило при всех проблемах в животе: ХОЛОД, ГОЛОД И ПОКОЙ.

История со стихотворением К. Симонова была на самом деле.

Если больного рвет «кофейной гущей», значит, есть желудочное кровотечение. Необходимо:

1. Вызвать «Скорую» по телефону 112, 103, 03, 003. Описать картину: больного рвет коричневой гущей. Назвать вероятную причину: переел, перепил. Или без видимой причины. Записать все данные больного (Ф.И.О., возраст, адрес проживания, телефоны для связи).

2. Положить на желудок (верхний отдел живота слева от мечевидного отростка и ниже ребер) источник холода (лед в пакете или замороженный продукт).

3. Если есть лед в кубиках, поколоть помельче и давать глотать кусочки небольшими порциями, чтобы не спровоцировать рвоту.

4. Дождаться бригаду «Скорой», и, если будет необходимо, помочь организовать переноску больного (при массивных кровопотерях может быть угроза развития шока).

История двадцатая, в которой Саша приезжает домой, а Татьяна оформляет работу на легком труде и помогает спасти от тяжелого отравления трех соседей

Утром Татьяна получила СМС: «Выезжаю ночью, буду после 10:30. Целую. Саша». Вика тихо ушла в школу, стараясь не разбудить сестру. Судя по оставленной на столе коробочке из-под творожка, крошкам, Татьяна поняла: Вика позавтракала. Иногда она просыпала подъем, не слышала будильник, поэтому убегала на занятия голодная. А однажды пришла днем, посреди уроков, скорчившись, с обострением гастрита. Татьяна ее отчитала и потребовала неукоснительно завтракать, а с собой в школу брать хотя бы бутылочку с жидким йогуртом и булочку. Когда боль прошла, Вика сильно зауважала сестру.

Теперь приедет Саша, Вику можно будет отправить домой к папе и маме. Сестренка, конечно, расстроится, ей тут весело, живут вдвоем, как большие, только вот аккуратистка Таня совсем не радовалась этому сожительству. Вика хламила, не замечая этого. В комнате следы высокой активности живущей тут сестры по принципу: «были сборы недолги…», все вещи раскиданы. Татьяна прошлась по комнате, собирая и машинально складывая кофточки, бюстгальтер, колготки, юбки, брюки в стопку на диване. Диван был собран, но, судя по торчащему из бельевого ящика краю простыни, белье трамбовалось туда ногами.

Вернувшись на кухню, Татьяна выкинула коробку от творожка в мусорное ведро, смахнула в ладошку крошки и высыпала за окно, для птичек. Протерла стол. Надо чем-то позавтракать. Решила приготовить омлет. Разбила два яйца, плеснула молока, взбила и залила все в сковороду. Пока омлет поднимался под крышкой, пошла умываться и чистить зубы. Викино полотенце висело на перекладине со шторкой, скрученное жгутом. Татьяна пощупала – влажное. Расправила, чтобы полотенце сохло.

После завтрака оделась и поехала в кадры.

Нужный ей сотрудник отдела оказалась на месте. Женщина приняла справку и заявление, подписанное заведующей, криво усмехнулась.

– Чего это так рано? Не хочешь подождать хотя бы до двадцати недель?

– Я обещала мужу, – сказала Татьяна.

– Он тебя что, бьет? – не поднимая головы, спросила кадровичка.

– Почему бьет? – удивилась Татьяна. – Любит, говорит, что работать на линии опасно, и требует перейти на легкий труд.

– Все они так говорят, – бурчала кадровичка, – а как срежут тебе зарплату в два раза, начнет ныть, что денег мало. Ты знаешь, что надбавки «колесные» снимаются? Будешь получать голую ставку и без ночных. И работа пять-два?!

– Я знаю, – сказала Татьяна. – Я обещала ему, что перейду на легкий труд.

– Да мало ли что я кому-то обещала? – хмыкнула кадровичка. – Все обещания выполнять – это дурой быть.

Татьяна обиделась. Не на дуру, а на такую философию. Как же можно обещать и не выполнять? Ведь если любишь… и вообще. Она так не могла. Если пообещала – надо держать слово.

– Значит, так, рекомендую с нового месяца начать легкий труд. Хоть нормальную зарплату за этот получишь. Согласна?

– У меня еще сутки остались, – насупилась Таня, – а я обещала.

– Ничем не могу помочь, – жестко отрезала кадровичка, – пристроить тебя смогу только с апреля. Пока место подберем. Сядешь в оперативном на телефон? Там сутками по сменам, сутки через четверо, или как договоришься.

– А ничего другого нет?

– В лечебном карточки сортировать и отбирать для проверок по запросам страховых?

– Ну, можно карточки, – согласилась Таня. В оперотделе, где принимают вызовы, приходящие на «Скорую», работа нервная и шумная, и тоже суточная. Хотя никуда ездить не нужно и спать дают ночью три часа. Разговор с кадровичкой тяготил ее. Эта женщина, не смущаясь, намекала, что совершенно не обязательно быть честной по отношению к мужу. Что-то было в этом «от лукавого», вроде как пустячок, ну мало ли, ну не выходит выполнить обещание, ну и ладно. От него не убудет, можно не переживать. Ерунда какая!

Все в этой женщине – голос, поза, манера произносить слова с какой-то вредной интонацией – говорило: все мужики козлы, недостойные нашей любви и честности. Она не говорила этого, но это ощущалось. Наверное, она так и жила. И было томительно даже стоять рядом. Но стоять приходилось, пока кадровичка готовила приказ и, наконец, сказала:

– С первого апреля выходи в лечебный отдел, сейчас только зайди к зам. главного по лечебной работе и договорись о рабочем месте, чтоб не мыкаться без стула полдня.

– А когда приказ подписать?

– А вот первого и подпишешь, все равно же сюда приезжать будешь каждый день с понедельника по пятницу.

С зам. главного врача Петуниным она говорила ровно три минуты. Весь разговор выглядел так:

– Здравствуйте, – молчание и вопрошающий взгляд. – Я на легкий труд в лечебный отдел.

– Хорошо. С какого числа?

– С первого апреля.

– Ясно. Я предупрежу. Стол есть, стул принесут. Ручки есть?

– Да, есть.

– Все, жду первого. Можешь идти. Как фамилия?

– Степанова.

– Записал. Жду первого, Степанова.

Она вышла на Грохольский переулок и, повернув на проспект Мира, пошла к метро. В кармане сыграл телефон. На экране высветилось: «Саша». Она ответила. Саша сообщил, что на вокзале и идет к метро. Они договорились встретиться на пересадке. Оттуда уже вместе поехали домой. Она висела у него на руке и была счастлива.

– Что-нибудь расскажешь? – спросила на ухо в вагоне метро.

– Конечно, Танюнька. Я поступил. Все хорошо. Занятия с первого сентября. Но меня назначили старостой курса, и мы должны будем переехать в Питер уже в августе.