— И насчет обломка трубы в Кьодже тоже? — спросил Зордай по-английски.

Правой рукой Коулмэн пошарил в кармане пальто, все еще держа его под мышкой, и нащупал шарф, но пальто выскользнуло, и шарф остался у него в руке. Он сначала смутился, потом потряс шарфом перед глазами у Рэя.

— Вот чем я клянусь! — сказал он по-английски. — Шарфом моей дочери!

Зордай усмехнулся:

— Это не ее шарф. О нем мне рассказывала мадам Шнайдер.

— Да что она знает об этом шарфе? — сказал Коулмэн.

— Она знает от Рэя Гаррета, что он купил его здесь, — заметил Зордай.

— Вы все лжете! — закричал Коулмэн. — Все как один! — Ему показалось, что Рэй несколько сник.

Он подошел к Коулмэну с озабоченным выражением на лице, словно собирался в чем-то признаться.

— Постарайтесь успокоиться, Эд! Вам нужен доктор. Un dottore, per piacere, Signor Capitano![24]— сказал Рэй офицеру.

— Конечно, конечно. Франко, вызови сюда доктора! — крикнул Дель Изола другому полицейскому.

Пока он говорил, Коулмэн набрал в рот слюны и плюнул в лицо Рэю, попав ему в правую щеку.

Рэй хотел вытереть плевок рукой, потом полез в карман за носовым платком. Его приятель-итальянец, наблюдавший это, закричал что-то Коулмэну по-итальянски, но тот ничего не понял. Рэй, как последний трус, отвернулся. Но тут силы окончательно изменили Коулмэну, и его, едва успев подхватить, чтобы он не упал на пол, усадили на стул. Все загалдели на разные лады, допрос был прерван. Рэй и его приятель что-то говорили секретарю, а тот старательно записывал. Зордай никуда не уходил и ждал. Прибыл доктор, и Коулмэн вместе с ним и Зордаем пошел в другую комнату. Там с него сняли рубашку. Доктор пробормотал что-то насчет «перелома». Двое полицейских стояли рядом и наблюдали.

— Скажите мне, что на самом деле случилось той ночью на Лидо, — проговорил Зордай, присев рядом с Коулмэном на корточки.

Коулмэн чувствовал в Зордае лишь смутную враждебную силу, не доверявшую ему, и даже не смотрел в его сторону. Обращаясь к стоявшему рядом полицейскому, Коулмэн сказал по-итальянски:

— Пожалуйста, позвоните в отель «Гритти» моей подруге мадам Инес Шнайдер. Я хочу говорить с ней.

На следующее утро, в одиннадцать часов, Рэй забрал свой чемодан в «Пенсионе Сегузо» и заплатил по счету. Там с ним были очень любезны, вопросов не задавали, и он прибавил еще две тысячи лир как чаевые для горничной. Почты для него не было, так как он никому не давал этого адреса.

Молодая женщина за стойкой окинула его изумленным взглядом:

— У вас рана?

— Пустяк, царапина, — сказал Рэй. — Я прошу у вас прощения за те хлопоты, что доставил. Огромное вам спасибо за ваше терпение.

— Ну что вы! Не стоит. Надеемся увидеть вас снова.

Рэй улыбнулся. Вот уж поистине добрые люди!

— Вам нужен носильщик?

— Нет, спасибо, я управлюсь сам.

В полдень у Рэя была назначена встреча с Инес в кафе «Флориан», и он не знал, как поступить — отвезти чемодан на Джудекку и вернуться или взять его с собой. В конце концов он решил не отвозить чемодан, в котором лежали почти все его вещи. Рэй прошел весь остров и сел у «Академии» на вапоретто, испытывая щемящее чувство, будто покидает что-то навсегда.

Сегодня утром Инес прислала ему записку, которая застала его перед самым уходом. Она просила связаться с ней по телефону и сообщила, что сегодня рано утром Коулмэн явился в «Гритти» после вчерашней операции на локте, чтобы забрать свои вещи. Рэй догадался, хотя Инес и не сказала об этом, что Коулмэн больше не хочет ее видеть. Инес уезжала из Венеции сегодня во второй половине дня и перед этим хотела повидаться.

Рэй сошел у Сан-Марко и направился в сторону площади, то и дело останавливаясь у витрин, чтобы скоротать свободное время. Неподалеку отсюда находился бар «Дино», он мог заглянуть туда и выпить чашку кофе, но ему не очень хотелось. К тому же Элизабетта может не работать по субботам. Ему было приятно представить ее за стойкой улыбающуюся посетителям и оживленно болтающую с завсегдатаями. Ему приятно было представить ее дома — как она моет волосы или делает педикюр, стирает свитер или жалуется родителям на скучную жизнь в Венеции. А еще ему было приятно думать, что когда-нибудь, через год-другой, она выйдет замуж.

Ступив на площадь Сан-Марко, он словно услышал гулкое эхо и почувствовал себя совсем крошечным и беззащитным. Рэй оглянулся и поискал глазами Инес, которую ждал с той же стороны, откуда пришел сам. Но ее пока не было видно. Одноногий забияка голубь, раздававший направо и налево тумаки своим сородичам, забавно переваливался на своем хромом обрубке, словно старый моряк. Рэй не мог сдержать улыбки. «Обязательно поищу его, когда в следующий раз приеду в Венецию», — подумал Рэй.

Оказалось, что он в общем-то не так уж рано пришел — на часах было без десяти двенадцать. Подойдя к кафе «Флориан» и оглянувшись, он увидел Инес. Она шла очень медленно, но голову по-прежнему держала высоко. Рэй пошел ей навстречу.

— Привет, Рэй! Привет! — сказала она, пожимая ему руку. — Бог ты мой, ну что сегодня за утро!

— Плохое? Тогда давайте выпьем чего-нибудь легенького и приятного. Чинзано? Шампанского?

— Лучше горячего шоколада.

Они заняли столик.

— Вы тоже уезжаете? — спросила она.

— Я только что забрал свой чемодан в «Сегузо». Поздновато, правда. — Он сделал заказ официанту.

— Что произошло вчера? По-моему, Эдвард говорит мне неправду.

«Да, скорее всего», — подумал Рэй.

— Он шел за мной с обломком трубы.

— С обломком чего?

— Трубы. С обломком водопроводной трубы. — Он показал руками. — Но ударить не успел. Луиджи, мой спутник-итальянец, толкнул его, он упал и повредил себе локоть.

— Это было в Кьоджи?

— Да. Судя по всему, он провел там пару ночей.

— Он говорит, вы искали его. Зачем? Что вы хотели ему сделать?

Рэй вздохнул:

— Все очень просто. Я искал его, чтобы доказать, что он жив.

— Он сумасшедший, — с жаром проговорила Инес. — Совершенно потерял рассудок. Из-за вас и своей дочери.

Рэй вспомнил, что Инес уже говорила это во время их первой встречи.

— А что случилось у вас сегодня утром? — спросил он.

Инес медленно, но выразительно пожала плечами:

— Он приехал без звонка. Но я знала, что он провел ночь в больнице. Я пыталась звонить ему туда, но там был настоящий сумасшедший дом, и мне так и не удалось поговорить с ним. А сегодня утром он просто сказал: «Я пришел за вещами». И забрал их. И потом только: «До свидания».