– Входи, – кивает мне, и добавляет для Тины: – Жди тут.

Я отвожу в сторону тонкий тюль и попадаю в огромное помещение, не чета моей палатке. Здесь все устроено так, словно для королевы. Шикарные ковры, подушки, резная мебель, даже огромная ванна на ножках. Кровать под балдахином, а в дальнем углу широкий стол с кучей баночек и тарелочек, над которым склонилась довольно высокая женщина. На ней широкие черные шальвары, а сверху надета просторная туника до середины бедра. Волосы спрятаны под серым платком с золотой вышивкой. Каждое ее движение сопровождается позвякиванием нескольких золотых браслетов на каждом запястье, а от движения головы в мочках ушей качаются длинные серьги с камнями. Эдакое сочетание роскоши с убогой одеждой.

– Добрый день, – вежливо здороваюсь я, сверля спину незнакомки взглядом.

Она медленно выпрямляется, откладывает на стол пучок какой-то сушеной травы и поворачивается ко мне. Благодаря тому, что над ее головой слегка отогнут полог шатра, я могу видеть то, что стоит на столе, но женщина остается в тени, поэтому ее лица не рассмотреть. Она склоняет голову набок, и я чувствую на себе пристальный взгляд, от которого по коже разносятся мурашки.

– Я ведь говорила ему, что его судьба совсем не я, а он не верил, – глубоким мелодичным голосом произносит она. – Присядь, тебе нужен отдых.

Она указывает рукой на плетеное кресло неподалеку от меня.

– Я не устала.

– Я и не говорю, что устала. Я сказала, что нужен отдых. Присаживайся.

Почему-то я беспрекословно слушаюсь эту женщину и медленно опускаюсь в предложенное кресло. Наконец она выступает из тени и садится в кресло напротив, позволяя несколько секунд изучать ее. Красивая женщина с внешностью, типичной для жительницы Эмиратов, но есть в ней что-то завораживающее. Может быть, пронзительный взгляд черных, как ночь, глаз. Такое ощущение, что она заглядывает прямо в душу и видит все твои секреты. Она внимательно смотрит на меня, блуждая взглядом по лицу.

– Здравствуй, Джанан, – наконец произносит она. – Меня зовут Муна, я жена Заида.

Открываю и закрываю рот, хватая воздух, словно рыбка в аквариуме, но это не помогает. В голове совершенно не укладывается то, что я только что услышала.

Жена.

Заида.

Он ведь не женат! Не должен был! Я должна была стать его женой. И стану.

– Джанан, дыши, твой приступ тихой истерики вредит ребенку.

– Какому ребенку? – сдавленно шепчу я, глядя на женщину как на сумасшедшую.

– Тому, которого ты носишь в утробе.

А, ну все понятно. Сумасшедшая, которую почему-то считают важной персоной. То она жена Заида, то я беременна.

Встаю с кресла и делаю пару шагов в попытке уйти, но Муна перехватывает меня за запястье и останавливает.

– Вернись в кресло, – четко произносит она безапелляционным тоном.

Интересно, если я сейчас наговорю ей гадостей, будет ли она с такой же охотой вести со мной диалог? И все же, заинтригованная ее поведением, я сажусь на место, а вот Муна наоборот встает. Она подходит к небольшому столику, на котором стоит кувшин, предположительно с джаллябом, и наливает из него божественный нектар в два стакана. Один передает мне, а из второго отпивает сама и снова садится напротив.

– Я понимаю, что сейчас тебе в принципе тяжело принять свалившуюся на тебя реальность, но ты смиришься.

– Заид не женат, – произношу то, что беспокоит меня больше всего.

– Документы свидетельствуют об обратном, и, если ты нуждаешься в доказательствах, я их предоставлю. Но тебя привезли сюда не за этим.

– А зачем?

– Если ты здесь, значит, с Заидом что-то случилось.

Мое сердце пускается в галоп, а руки начинают трястись так сильно, что я рискую пролить напиток, потому отставляю его на столик рядом с креслом. Муна внимательно изучает мою реакцию.

– Ты лжешь, – выдавливаю из себя, сама не до конца уверенная в своей правоте.

– Я бы очень этого хотела, – со вздохом произносит она. – Не ты одна влюблена в Заида. Он вообще умеет очаровывать и превращать девушек в своих добровольных рабынь. Мы дождемся, пока Валид освободится и хоть немного прольет свет на происходящее, а до тех пор я готова ответить на все твои вопросы.

– Мне не о чем тебя спрашивать.

– Ты кривишь душой, – прищурившись, парирует Муна. – Тебя заботят множество вопросов, но ты меня не знаешь, а потому не задаешь их.

– Если ты жена Заида, то почему живешь в пустыне?

– Потому что я бедуинка, Джанан.

– Но ты могла бы жить в роскошном доме Заида.

– Мы не были предназначены друг другу.

– Откуда ты знаешь?

– Я из тех, кого называют «фукара». Правда, чаще всего шаманами бедуинов становятся мужчины, Всевышний выбирает их для священной миссии, но случаются и проколы в виде женщин.

– Ты шаманка?

– Шаманка, – кивает она. – Ведьма, фукара. Называй как хочешь.

– И как же шаманка стала женой Заида?

– В свое время его отцу было выгодно заключать такие сделки, вот сыновьям и пришлось за него отдуваться.

– У Заида есть брат?

– Да. Хамуд, – она произносит имя с брезгливой гримасой, как будто оно испачкало ее губы.

– И как давно вы женаты?

– Мне было шестнадцать.

– А почему все же не живете вместе?

– Я не привыкла к роскоши дворцов. Они… как бы это выразить поточнее? Убивают магию, живущую внутри меня. Заид был счастлив здесь пару лет, а потом заскучал по шику. Но я не сожалею ни о чем. Эти два года были самыми счастливыми в моей жизни. К счастью, я уже тогда знала, что не предназначена ему, так что расставание не несло такой горечи.

– И ты не скучаешь по нему?

– Скучаю, – с улыбкой отвечает Муна. – Но уже не как по мужчине. Как по собеседнику, другу, родственной душе, если так можно выразиться. Но мы довольно часто видимся, так что эта тоска кратковременная.

– Он навещает тебя? – ахаю я, а Муна с улыбкой кивает.

– Да.

Ответ короткий, но он как палец с длинным ногтем, который цепляет мои нервные окончания, словно струны гитары. И теперь я слушаю Муну под неровное бренчание расстроенного инструмента, звенящее внутри меня.

– Конечно навещает. Он ведь обязан меня обеспечивать и уделять достаточно внимания, как всякий муж своей жене.

– А это внимание… – я не могу спросить прямо, но даже от догадок меня накрывает отчаяние.

– Разного рода внимание, – склонив голову набок, отвечает она, пристально всматриваясь в меня. От осознания того, на что она намекает, меня бросает в жар то ли от смущения, то ли от гнева. – Тебе не о чем беспокоиться, он уже давно ко мне не прикасался.