Я выдыхаю. Стараюсь делать это тихо, чтобы она не поняла степень моего отчаяния, когда речь заходит о Заиде и других женщинах, но, думаю, Муна и так с легкостью читает меня. Тем более, если она на самом деле шаманка или фукара, или даже ведьма.

– Я не беременна! – выпаливаю зачем-то. С горечью, надо сказать, потому что мечтаю родить Заиду сына.

Муна широко улыбается и слегка качает головой.

– Теперь я понимаю, что он нашел в тебе. Ты как львица, готовая защищать свое. Тогда начни с жизни, которую носишь под сердцем. Когда у тебя были последние регулы?

– Месяц назад, – после коротких подсчетов, выдаю ответ. Сама не понимаю, почему до сих пор обсуждаю с этой женщиной свою интимную жизнь. Я ведь даже не верю до конца, что она на самом деле жена Заида. Это просто сюрреалистичная сцена какая-то.

– У тебя срок примерно три недели, – кивнув, произносит она, а я фыркаю.

– Так даже Шуджа высчитает.

Совершенно неожиданно Муна смеется таким мелодичным и заразным смехом, что у меня на лбу разглаживаются мрачные морщины, а губы так и норовят сложиться в улыбку.

– Шуджа высчитает, – соглашается она. – Только даже он не поймет, почему ты перестала есть рыбу. Тошнит по утрам?

– Нет, – тише отвечаю я. Ладно, про рыбу она могла узнать от служанок гарема, наверняка ей кто-то докладывает обстановку.

– Это хорошо. Но тебе все равно надо поберечься. Сейчас самый важный период…

– Заид бесплоден, – со злостью прерываю я ее.

– Это он так считает, хотя я не раз говорила ему, что это не так. К сожалению, все те девушки, с которыми он ложился в постель до тебя, не могли зачать от него.

– Почему? Они ведь здоровы, – я недоверчиво прищуриваюсь, уже не скрывая подозрительности. Пусть знает, что я не верю ни единому ее слову.

– Они – да.

– Но Заид так и сказал, что бесплоден.

– Ох, Джанан, ты можешь быть утомительной. Он не бесплоден, просто его семя не настолько активно, чтобы цепляться к каждой женщине и зарождать в ней жизнь.

– Не понимаю.

– Значит, оно тебе и не надо. Если коротко: он может зачать, но не с каждой женщиной, а только с подходящей. Теперь понимаешь, почему у него такой большой гарем?

– Я думала, это потому что он любит разнообразие.

– И большое у него разнообразие с твоим появлением было?

– Я могу всего не знать.

– Да брось, все ты отлично знаешь. Будь Заид на самом деле так ненасытен, как о нем рассказывают, то гарем был бы намного больше, потому что ему быстро надоедали бы наложницы. Они бы сменяли друг друга, как день сменяется ночью. Так что советую тебе перестать верить в сплетни и начинать думать своей головой.

Не понимаю, как он мог отпустить ее жить в пустыне. Заид любит умных красивых женщин. Муна именно такая, как бы мне ни хотелось найти в ней изъян. Она изящная, грациозная, остроумная и проницательная. Не хочется это признавать, но мне кажется, они с Заидом очень красивая пара. Одна из тех, которые лишь одним своим появлением привлекают внимание.

Я отвожу взгляд и всматриваюсь в полумрак комнаты. Мне так сильно хочется поверить ей насчет моего положения, но при этом страшно. Еще вчера моя беременность многое изменила бы для меня, а сегодня неизвестно, что с Заидом, и мое положение никак не изменится в связи с тем, что я могу носить под сердцем его ребенка.

– Я не верю тебе, – говорю спокойно, снова повернувшись лицом к Муне.

– Дело твое, – легко пожав плечами, отзывается она.

– Если ты шаманка, способная предсказывать будущее, то почему не знаешь, что случилось с Заидом?

– Есть у шаманов слабое место, – задумчиво и медленно произносит она. – Наши близкие. Люди, которых мы любим. Их будущее туманно, настоящее размыто. Все, что я могу чувствовать, – это тревога и боль. Но такое же чувство прошлой ночью испытала и ты. Или я ошибаюсь?

– Кто тебе докладывает обо мне? – прищурившись, спрашиваю я.

– Слишком много чести, Джанан. Или ты слишком высокого о себе мнения. Я просто такая же женщина, как и ты. Мы любим одного мужчину и даже на расстоянии чувствуем, что с ним что-то произошло.

– Ты слишком спокойна, учитывая, что мы ничего не знаем об этом.

– Заид не умрет насильственной смертью, не волнуйся. И она придет к нему еще не скоро.

– Ты можешь ошибаться.

– Могу. На все воля Аллаха.

– И все равно так спокойно говоришь. Ты не любишь его.

– Не тебе судить о моих чувствах, – с лица Муны слетает веселье. Я даже подумала, что разозлила ее своими словами, но тут она внезапно скривилась, словно от боли. – Валид идет. Сиди на месте.

А сама встает, подходит к моему креслу и, положив ладонь мне на плечо, поворачивается лицом ко входу. И на самом деле, через несколько секунд полог отодвигается, и в шатер входит Валид. Мрачный и осунувшийся, со съехавшими на переносицу бровями и сжатыми в кулаки руками. Он обводит нас с Муной взглядом, останавливаясь на ней. Слегка кланяется, а потом подходит ближе.

– Валид, я жду информацию, – произносит она голосом, полным власти и влияния. Я даже бросаю на нее короткий взгляд, чтобы убедиться, что рядом по-прежнему стоит именно та шаманка, которая так запросто болтала со мной.

– Боюсь, его убили, госпожа, – сдавленно и сипло произносит Валид, а потом крепко сжимает челюсти.

– Что? – выдыхаю я. – Кого убили? – до последней секунды не хочу верить в то, что он может ответить.

Самое интересное, что в этот момент я смотрю не на Валида, а на Муну, и в голове то и дело вертятся на повторе ее слова о том, что Заид не умрет насильственной смертью. И, когда наши с ней взгляды встречаются, в меня словно вонзается отравленная стрела, когда я слышу ответ Валида:

– Господина Заида убили.

Вот так. В самое сердце. Глубоко-глубоко.

Я лежу на кровати в палатке и пялюсь в потолок. Сотая по счету истерика закончилась тем, что мне практически насильно влили какой-то отвар, приготовленный Муной, и я отключилась. Сейчас же, сложив руки на животе, я просто смотрю на то, как ветер то поднимает, то опускает крышу палатки, наверняка стряхивая на меня какую-то часть песка. Но мне абсолютно все равно.

С момента получения страшных новостей о Заиде прошли уже пара месяцев. Дни слились для меня в один, который тянется бесконечно. Валид не рассказал никаких подробностей, сказал только, что в Заида выстрелили, а потом забрали и наверняка истязали. И все это сделал его собственный отец! Муна потом долго объясняла мне что-то о бизнесе Заида и том, к чему был причастен его отец. Оказывается, сам Заид занимался перевозкой девушек, которые добровольно занимались эскортом. От одной мысли о том, как низко могут пасть женщины, мне хотелось пойти помыться, словно так я смогу очистить себя от грязи этого мира. А отец Заида использовал его проводников, чтобы перевозить рабов – женщин и детей, – которые попадали в его грязные лапы отнюдь не добровольно. Не знаю, откуда она обладала подробной информацией об их бизнесе, ведь женщине не положено такое знать, но все же Муна была хорошо осведомлена. Я тогда даже задумалась, что, возможно, жена Заида была ему ближе, раз знала о нем больше, чем я. И от этого факта становилось еще больнее.