– Он скучал по тебе, – заметил драконолог. Я только уткнулась носом в толстую шкуру на загривке.

– Я думала, они…

– Не запоминают зла. Но это не значит, что они совсем ничего не помнят, – он потянулся потрепать дракона по голове, но тот рыкнул. Мол, не отвлекай, меня тут девушка обнимает.

– Я была не права, – призналась я.

– Не только ты.

Спрашивать «А кто еще?» мне не потребовалось. Оторвавшись от счастливо повизгивающего дракона, я сама ее заметила. Девушка сидела на валуне в стороне от вольера. Теплое пальто и объемный шарф не могли скрыть болезненную худобу, и, даже несмотря на русую косу, я ее узнала.

– Ребекка.

На расстоянии нельзя было разглядеть выражение ее лица, но то, как неотрывно она смотрела на драконов…

– Перевелась на менеджмент с этого семестра. Ректор позволил. – Свен удрученно покачал головой, будто речь шла не о его сопернице за пост ассистента на кафедре драконологии. – Зря.

Я понимала его чувства. Драконы – это призвание. Туда не брали просто так, любого, кто придет, повинуясь минутной прихоти. Чтобы день за днем иметь дело с существами, дарящими тебе безграничную и безусловную любовь просто за то, что ты есть, неспособными ответить злом на зло, чтобы не воспользоваться их беззащитностью, – для этого нужен особый склад характера. Я бы не смогла. А Ребекка… Я помнила, как она лучилась счастьем, общаясь с ними, как находила для каждого ласковые слова. Глядя на нее, я ощущала, что здесь ее место. А теперь, движимая чувством вины, она перешла на другой факультет. Я была согласна со Свеном: зря. Но в то же время понимала ее. Убить собственными руками, пусть и не по своей воле… Для нее, которая ни за что бы не причинила дракону вред… Я даже не представляла, насколько ей было тяжело.

Но одно из той встречи я вынесла точно: я не возьму драконью кровь. Стоило об этом подумать, как сразу вспоминался Пушок, тычущийся мордой в ладонь и не желающий расставаться. Я не смогу поступить как Мор. Ни ради своего спасения. Ни ради чужого.

Приступ кашля заставил меня согнуться пополам, а когда я отняла ладонь ото рта, на ней расплылась кровавая клякса. Красная. Я машинально стерла ее и натянула рукава свитера сильнее, пытаясь хоть как-то согреться. И все же… Был еще один способ достать ихор. Золото драконов текло теперь и по моим венам – вопрос заключался в том, сколько его там было.

Второй приступ не заставил себя долго ждать. На этот раз кровь запачкала и раскрытые конспекты. Попав на нарисованную печать, капли начали свое движение, повторяя очертания магического круга. Я задумчиво проследила за ними взглядом. А что, если… Я подходила к этой идее уже не первый раз – но до сих пор испуганно отступала, не доводя начатое до конца. Теперь я чувствовала, что мне нечего терять. Тело с каждым днем слушалось все меньше и становилось обузой, изоляция сводила с ума, а отчаяние и чувство собственной беспомощности не отпускали ни на секунду. Я чувствовала себя мухой, попавшей в смолу. Ни одного шанса выбраться, а впереди только медленная смерть. В такой ситуации начинаешь хвататься и за соломинки.

Канцелярское лезвие нашлось в нижнем ящике письменного стола. Была в этом определенная ирония: с такого макетного ножа началось все осенью. И снова я вернулась на то же место. Только на этот раз все происходило по моей воле. Под ножом проступили первые капельки крови, и я прикусила губу, невольно останавливаясь. Больно. Но надо. Давай, Наташа, в конце концов, не впервые же ты это делаешь. Лезвие сдвинулось ниже по руке, разрывая золотые отметины пополам. А кровь… Обмакнув в нее палец, я торопливо закончила узор на тетрадном листе. Внутренняя печать-активатор, силовые линии, расходящиеся от центра лучами солнца, стабилизирующий элемент по краю… Дальше кровь сама знала, что ей делать.

На самом деле магия, даже та, что создавалась таким неаппетитным путем, была прекрасна. Было что-то чарующее в том, как сила, крупицы которой окружали нас, собиралась в одной точке и превращалась в нечто новое, как наливалась энергией печать, чтобы в последний момент сгореть в первоначальном огне. Металлический привкус на языке сменили сумрак и дорожная пыль, круг замкнулся, теперь только набираясь силы, но…

Ее было недостаточно. Тяжело опираясь на стол, я смотрела, как красные узоры становятся все темнее, как медленно намокает тетрадный лист под моей рукой, и понимала, что моей крови не хватит. Слишком много во мне было Земли и глины и слишком мало Огня. Кинув на столешницу нож, я протянула здоровую руку, чтобы скомкать неудавшееся заклинание. Вернуть силу туда, где она должна покоиться. Признать свое поражение.

Магия считала иначе. Наперерез мне бросилась вперед, накачивая печать силой, вытягивая из меня ее остатки. Я попыталась поймать золотые нити, но Огонь в ответ больно хлестнул по пальцам. Заклинание вышло из-под контроля, как машина, у которой отказали тормоза. Если ты очутился в такой момент внутри, то знаешь: ты уже ничего не можешь сделать.

– Твою мать, – тяжело выдохнула я. Язык едва слушался, и вряд ли кто-то, кроме меня, сумел бы различить слова.

Каждый знал, что у него есть предел, за который нельзя заходить. Что нельзя связываться с силой, которую не сумеешь удержать. Что расплата будет жесткой. Смерть любит дураков и не прощает подобных ошибок. Узор на столе загорелся золотом: еще немного, и печать будет готова. Еще немного, и я умру. Все, что было Наташей, растворится в собранной здесь магии. А что случится с той? Я не знала.

В глазах потемнело, и я почувствовала, что падаю. Попыталась опереться рукой о стол, но ничего не вышло. Сил не было. Но за мгновения до того, как щека коснулась испачканной кровью столешницы, а я перестала существовать, в памяти возник город, полный островерхих башен. Гравюра, выполненная неизвестным художником. И, в последний момент приняв решение, я прекратила сопротивляться, позволяя заклинанию утянуть себя в темноту.

Если бы я не успела выставить вперед ладони, точно расквасила бы себе нос. На этот раз заснула я без очередного учебника вместо подушки, как сидела. И если бы стремительная смена положения не заставила меня резко проснуться и хоть как-то попытаться сгруппироваться, идти мне к Серешу и терпеливо сносить его подколки. Левая рука, странно онемевшая, неловко ударилась о белую лакированную столешницу, я скривилась от боли.

Стоп. Я провела пальцами по глянцевой поверхности. Стол в моей комнате пытался закосить под дерево и носил на себе десятки отметин, выцарапанных предыдущими поколениями студентов.

– Твою мать, – выдохнула я, пораженная догадкой.

События последнего часа промелькнули в мыслях нарезкой из клипов, как перед очередным эпизодом сериала. А в предыдущих сериях было у нас вот что: кровь. Портальный круг. Вырвавшаяся из-под контроля магия. Темнота. И сейчас я находилась точно не в общежитии ГООУ. Но где?

Я думала, что умру – впрочем, возможно, так оно и случилось. Наконец я решилась поднять взгляд от стола.