– Я как будто взрослею, – расплакалась мать Драконов. – Всё время будто в стране Кривых Зеркал жила. Жизни толком не знала. Ваня опекал меня, лелеял, берёг. И… получилось, что получилось. Ещё немного – и я осталась бы у разбитого корыта.

Бабуля гладит её по плечу, успокаивая.

– Я тогда чушь спорола, – кается она перед Никой. – Думала, Ваня опять надавил, заставляет Димку жениться против воли. Ведь уже один раз такое случилось. И ничего хорошего из того брака не вышло. Вот я и решила помочь. Не разобравшись. Ведь Димка мне друг, школьный товарищ, можно сказать. Подумала: помогу ему женитьбы избежать. Я всё время думала и мучилась, что меня не любят. Что Иван женился на мне… даже не знаю, почему. Может, потому что я наглая и бессовестная тогда была. Охмурила его, окрутила. Завлекла. Всё время на этом играла – на… плотском влечении…

Ей тяжело выговариваться. Она плачет и глотает слова, пытается выплеснуть из себя боль и тёмные бурлящие страсти, что терзали её и до конца не ушли.

– Не разводи сырость, – машет рукой Ника. – Всё забыто давно. Нам бы сейчас кружок драконих организовать. А то они у нас буйные да властные. Так тяжело иногда тормозной колодкой работать.

Она мне когда-то очень нравилась. А сейчас я счастлив, что Димка увёл у меня Нику. Да кому я лгу: это Ника точно знала, кто из нас двоих ей по душе. А ещё больше я радуюсь тому, что Тинку умыкнул Серёженька. Вот как появится, спасибо ему скажу огромное. Даже в ноги покланяюсь, с меня не убудет. И жаль, что их сейчас с нами нет. Могли бы и прилететь. Испания не край земли, между прочим.

– Нельзя их на минуту оставить – сразу принимаются то плакать, то планы по завоеванию мира строить, – пристраивается рядом со мной Димка. Они о чём-то с отцом спорили. Сейчас папка в оборот Аркашу взял. Что-то разговор у них серьёзный, но тихий, в общем шуме не разобрать. Дядя Саша тоже не явился. Выше его достоинства. Будет потом рвать и метать, что папка Аркадия привечал. У них это вечная конфронтация. То Сержа отец пригрел, сейчас вот – младшего дракона в семью втягивает. А он, я смотрю, и не против. Хотя тоже буян ещё тот. Мы с ним пересекались не раз. Дружбы лишь особой не водили, хоть и родные почти.

– Раз ваш отец такой добрый, – вздыхает Варежка, – может, и с матерью бы вы своей встретились и поговорили. Бабуля Ася говорит, он ей запрещал с вами видеться.

Это для меня новость. Прям скажем – кирпичом по голове. А Димка саркастично хмыкает.

– Ты бы меньше бабулю слушала, Варь. Не хочу сказать ничего плохого, конечно. Но я жил с ней до семнадцати лет. И в образ несчастной обиженной матери она вряд ли вписывается. Чушь, поверь. Не отец настоял, а она меня ему как переходящее знамя впихнула. Не до меня ей стало. Я всегда Илье завидовал.

– А я тебе, – признаюсь с болью, что никак не хочет уходить из моего сердца. – Всё время думал о несправедливости. Что я не знал матери почти. Я помню каждый её приход. До сих пор храню все её подарки. Ну, почти все. Какие-то машинки разломал, пока был маленьким.

– Их отец покупал, – откровенничает брателло. – Подарки. Всё очень неоднозначно, – начинает нагонять тумана он, и я понимаю, что Дима не договаривает. – На самом деле, нет проблем. Вообще. Мы взрослые и самодостаточные. И давно никто не мешает нам встретиться с матерью. Но ни ты, ни я этого не сделали. Так что…

Я его понимаю. Преград нет. Есть лишь наши с ним обиды и тараканы. Два здоровых лба уже давно бы при желании нашли и время, и способ хотя бы поговорить с ней. Но ни Дима, ни я до сих пор не сделали это.

Я ловлю Варин взволнованный взгляд. Решено. Будем знакомиться с матерью заново. А то свадьба вот-вот, а я не помню, как мать и выглядит.

Варя

– Они все такие милые, – делюсь впечатлениями, как только мы садимся в машину. Бабася на радостях решила потусить и осталась.

– Нужно навёрстывать упущенное, – заявила она. – Тем более, дети настаивают, а я, дура старая, впервые в этом доме. Сын старался, семейное гнездо обустраивал. В общем, без меня. С детьми побуду, с внуком пообщаюсь по-человечески. А то эти редкие встречи – ни уму, ни сердцу.

– Да-да, очень милые. Особенно Аркаша, – бурчит мой драконовский Отелло. – Ты в нём дырку протёрла глазами. Да и он не отставал. Учти: он слишком молод для тебя. Ему всего двадцать три. К тому же – гей. Не забывай.

– С тобой забудешь. По-моему, чушь всё это. Способ отца своего позлить зачем-то. Может, ему жизненно необходимо было вырваться. Скинул свой груз на Сергея, и рад до визгу.

– Вот только не начинай, – пыхтит Илья, и я целую его в щёку, глажу по плечу, успокаивая.

– Всё, я закончила петь дифирамбы твоим родственникам. Ты у меня самый лучший, Илюш.

– А с родителями познакомишь? – косится он настороженно.

– Познакомлю. Выберемся, нагрянем на выходных. Ты же знаешь: они в другом городе живут. Думаю, мама будет тебе рада. Они Виктора недолюбливали. Не нравился он родителям моим.

– А я понравлюсь? – беспокоится Драконов.

– Надо постараться, ты же понимаешь. Но я обязательно подскажу, чем очаровать маму и сразить папу.

– Значит, решено: на выходных едем, – в Илье столько решительности, что мне его жаль.

– Не на этих выходных. У нас встреча с Нинкой и Лёней.

– Вот чёрт! – бьёт он себя по лбу. – Точно!

Он не просит изменить планы. Но по лицу вижу: расстроен. А кому сейчас легко? Надо привыкать к тому, что не всё и сразу. И вообще. Я ещё и подумать должна. А то от его напора сносит в сторону, нет возможности очухаться.

У меня есть немного времени, и мне надо решить все важные стратегические для меня задачи. Покупать или не покупать противозачаточные таблетки? Жить или не жить с Ильёй вместе? Подавать заявление в ЗАГС или повременить? Присмотреться?

Я не привыкла с лёгкостью отмахиваться от столь важных вопросов. И все эти моменты я должна прокрутить в голове сама. А то Илья быстренько всё решит без моего участия. А это неправильно.

– К тебе или ко мне? – вытягивает он меня из раздумий.

– Ко мне, конечно. Там Карамелька.

– Опять забыл! – сердится Илья и чертыхается в сердцах.

Я благоразумно молчу. Он нервничает. И нет смысла его сейчас цеплять и воспитывать. Обо всём можно поговорить и дома, в спокойной обстановке. А когда он вот так гонит машину, то лучше не каркать под руку.

– Как хорошо дома! – вздыхает Илья, переодеваясь. – И костюм меня душит. И галстук. Всё раздражает.

– И не понятно, у кого из нас критические дни, – вставляю пять копеек. Драконов замирает и начинает ржать.

– Варь, я тебя люблю! Правда! Убила одной фразой. Мне стыдно. Это всё из-за Аркашки. А ещё разговоры эти о матери. Подарки не от неё. Она что, у нас совсем конченная?