потому что изображали таким образом политзаключенных, и вообще тут несанкционированный митинг против репрессий...

— Барышня, вы с сотрудником полиции при исполнении общаетесь, — заметил сержант, — Так что за языком следите, пожалуйста.

Как мило. Воистину, на Красной площади самые вежливые полицейские во всей России.

— Я тебе сейчас твой язык вырву, подонок, — огрызнулась Маша, — И в зад его тебе засуну.

— В таком случае пройдемте, — констатировал полицейский.

Он принялся принимать Машу под локоток...

И я понятия не имел, как теперь разрулить ситуацию. Магии у меня больше не было, денег дать взятку тоже. Так что в лучшем случае нас сейчас киданут в камеру к бомжам и будут долго и нудно устанавливать наши личности.

Никогда не думал, что возвращение в родной мир может быть столь неприятным...

Но Маша уже схватила сержанта, а потом на ауре швырнула мужика о брусчатку.

Мент вскрикнул, видимо, моя супруга сломала ему руку.

Вокруг Маши крутилась темно-синяя аура Головиных...

Ни фига себе.

Старший Головин тем временем воздел руки и кастанул заклятие по площади.

Менты заорали все разом, будто их жарят заживо, а потом бросились от нас врассыпную. Даже сержант со сломанной рукой вскочил с брусчатки и пустился в бегство вслед за коллегами...

— Какого лешего? — выдохнул я.

— Я просто внушил им ужас, — пожал плечами Старший Головин, — Я, как старший клана, могу вкладывать в чужое сознание любые ощущения...

— Да я не об этом. У вас есть магия, Аксентий Венедиктович?

— Ну конечно, — Старший Головин выглядел растерянным, — А у вас нет что ли?

— Не-а, — честно признался я, — Это мой родной мир. Тут ни у кого нет магии.

— Ни у кого, кроме меня и моего отца, Нагибин! — заявила Маша, а потом глаза девушки алчно блеснули, моя жена расхохоталась на манер Джокера.

— Маш, давай без поспешных решений...

Но Маша уже ткнула рукой в сторону Кремля:

— Там власть?

— Ну там, — нехотя признал я, — Маш, прошу тебя...

— Я стану Императрицей, — жадно произнесла Маша, — Этот мир ляжет у наших ног, муж.

Маша бросилась ко мне и страстно поцеловала меня в губы.

И на губах девушки я ощутил вкус чистой ницшеанской воли к власти...

Мда. Похоже, что 2022 год в этом мире будет еще более потрясающим, чем он был в моем родном варианте реальности.

А если еще добавить к этому, что где-то в этом мире возможно бродит моя копия образца 2022 года, а еще живет моя прошлая жена с моими детьми...

Менты тем временем уже бежали к нам со всех концов площади. Их сопровождали даже какие-то люди в штатском. Некоторые уже расчехляли волыны.

Вот только это все было бесполезно.

Наемники из мира Булановской Империи умели убивать магов, да. Потому что их тренировали под это. А вот мои родные силовики совершенно беззащитны, я отлично это понимал. Они просто обделаются от страха, как только Маша рванет на ауре. И попасть в неё они не смогут, даже если кто-то начнет палить...

Так оно и вышло.

Маша уже схватила меня за руку, а потом мы в синем сиянии её ауры полетели прямо к Кремлю.

Похоже, сегодня к вечеру Российская Федерация станет Империей.

Конец.

7 ::: Великий магоборец

«И тот, кто должен быть творцом добра и зла, тот, поистине, должен быть сперва разрушителем, разбивающим ценности.

Так высшее зло принадлежит к высшему благу — быть созидающим.

Будем же говорить только о нем, о мудрейшие, хоть и зло оно по сути своей. Однако молчание — еще хуже: всякая истина, о которой умалчивают, становится ядовитой.

Да разобьется о наши истины все, что может разбиться о них! Много зданий еще предстоит построить!»

Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»

— Тань, не задавай вопросов, — бросил я сестре, — Просто спасайся. И поспеши, няша.

Я чмокнул сестру в щечку, потом дунул ради смеха на её вывихнутую руку.

— И еще найди врача, — добавил я, — Твой вывих нужно вправить. На подлодке должен быть медик, уверен, он справится. А я тебе помочь не могу, я хоть и почти божество теперь, но заклятия исцеления у меня нет...

— Эй! — Таня явно почуяла недоброе, — Моя рука отрегенит, когда ты сразишь Либератора, и магия вернется в мир...

— Магия НИКОГДА не вернется в мир, Таня. Прости.

Таня опешила, она хотела еще что-то сказать...

Но я просто кивнул Чуйкину, потом кастанул на себя Полётовское заклятие, а потом полетел.

Теперь, на тысячном ранге, я перемещался практически мгновенно...

Я рванул прямо над океаном, я пролетел сквозь мой защитный купол и пронесся, как комета, над огромным флотом Либератора.

Внизу все мелькало так быстро, что мой мозг едва успевал фиксировать пейзажи. Я летел довольно низко, я даже скинул ударом кулака в океан с палубы корабля какого-то голландского генерала, присягнувшего Либератору.

Пусть поплавает, козёл.

О том, чтобы сбить меня ракетой или расстрелять не могло быть и речи — я был сейчас быстрее любой ракеты и любой пули.

Моё подлетное время было околонулевым.

Вот уже берега Франции... Я мог сейчас высадиться на них, как американцы в 1944, и перемочить там все войска Либератора за секунду.

У меня в голове даже вдруг заиграла песня Сабатона «Прима Виктория»...

Сру зе гейтс оф хелл — эз ви мейк аур вей ту хеавен!

History’s written today!

Ееее...

Но я не собирался сражаться с солдатами Либератора. Ублюдок меня сейчас вообще не интересовал. Он был слишком мелок для Крокодила.

Крокодил не ест шизофреников, вылезших из ада. У Крокодилов от такого изжога. Магия — вот достойное Крокодила блюдо.

Ибо Крокодил — стоп-кран самой магии. Функция, что перезагружает мир. Триггер, что останавливает беспредел АРИСТО...

Я собирался сделать, как предлагал мне Аркариус — покончить с Перводревом и с магократией заодно. Я собирался закрыть вопрос волшебства навсегда!

Впереди уже показалась Мальта.

Я знал, где Хаджар-Ким — неолитический храм, о котором толковала Алёнка. Я даже знал, где Гхар Далам — древняя пещера, выходящая прямо в одноименный залив...

Моя чуйка теперь была безошибочна. Всевластна. Я мог бы сейчас, не задумываясь, ответить из скольких кирпичей состоит Собор Парижской Богоматери, и сколько на Земле сов, и сколько у Либератора солдат