«Проглотил, – замерла я, глядя на него со страхом и ожиданием. – Он проглотил огненный плод!»

Словно зачарованная я смотрела на государя Аквилаи. И в этот момент он посмотрел на меня.

Не знаю, о чем он думал, но смотрел он долго, словно вглядывался, словно его мучил какой-то вопрос, и во мне он пытался разглядеть ответ.

– Государь! – воскликнула тут Богиня ночи. – Вы все видели, государь! Она украла мой подарок прямо у вас на глазах!

Лазария метнула в меня яростный взгляд и снова обратилась к царю:

– Прошу вас наказать ее, государь! Я вложила в подарок свое сердце, а она отобрала его!

– Помолчите, кинья, – невозмутимо ответил ей царь, даже не взглянув на Богиню ночи – его взгляд был прикован ко мне, равно как и я не могла отвести от него взгляда.

Почему он так смотрит на меня? Что он почувствовал, проглотив огненный плод?

– Но государь! – не унималась Лазария. – Вы ведь видели!

Царь чуть прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, будто крики Богини ночи отвлекали его и раздражали слух, после чего наконец обратил на нее свой взор.

– Вы хотите, чтобы я наказал маску Морской Царицы? – спросил он.

– Да, государь! Это будет справедливо!

– Вы уверены, кинья, что справедливо наказать ее, а не вас?

Богиня ночи вздрогнула и подалась назад – ее запал вмиг сошел.

– Что? – ослабшим от неожиданности голосом произнесла Лазария.

Царь чуть качнул головой.

– Дар, который вы собирались вручить мне, называется огненный плод, – произнес он. – Огненные плоды растут на ледяном дереве, которое охраняет ковен северных магов. Эти плоды имеют огромную ценность, кинья. Вы знаете, какую?

Лазария неуверенно мялась, будто не зная, как поступить – солгать или честно признать, что не понимает, о чем речь.

– Нет, – ответил вместо нее государь Аквилаи, – вы не знаете. А вот она знает.

Он повернулся ко мне, и я тоже невольно сделала шаг назад.

– Верно, кинья? Вы ведь знаете, какую ценность имеет этот плод?

Я молчала.

– Знаете. – И снова он ответил на свой вопрос сам.

Правитель Аквилаи сошел места и сделал шаг в мою сторону. Я сделала еще один шаг от него – назад. Царь продолжал приближаться, а я пятиться, пока он со вздохом не остановился.

– Если я попрошу вас снять маску, кинья, вы выполните мою просьбу?

Я едва не закашлялась от его просьбы, но со всей поспешностью отрицательно покачала головой.

– Я так и думал, – сказал царь и сделал еще один шаг вперед.

Я уже привычно шагнула назад, но была остановлена властным голосом:

– Не двигайтесь с места, кинья. Если Царь Северного Моря хочет подойти к вам, то вы должны смиренно стоять и ждать.

Я сглотнула нервно. Царь упомянул свой титул, а это как минимум означало, что он серьезен, и с ним лучше не шутить.

Он приближался, а я больше не отступала – боялась его гнева. Остановившись вплотную ко мне, царь взял пальцами мой подбородок и вынудил меня поднять голову, словно разглядывал меня.

– Кто вы? – спросил он.

Я молчала.

– Кинья Таиса из Рагуды? – спросил он, и я даже губу прикусила.

Догадался.

Конечно, он мог догадаться. Служанка с русалочьими чарами расспрашивала его о том, что он хочет в дар. Расспрашивала для своей госпожи.

Царь приблизил свое лицо к моему и сказал, понизив голос, как будто хотел, чтобы его слышала только я:

– В сердцах северных магов живет холод. Наша магия холодит наши сердца. И только огненный плод с ледяного дерева способен отогреть сердце северного мага. Ваш дар согрел мое сердце, кинья. Вы ведь знаете, что это означает?

Я сделала глубокий судорожный вдох. Мой пульс участился – я чувствовала, как быстрее побежала в венах кровь, и от этого меня бросило в жар. Я не смогла сдержать улыбку.

Получилось. У меня получилось. Сейчас он смотрит не на служанку с русалочьими чарами, нет. Он смотрит на Таису из Рагуды, пусть даже на лице моем маска. И он заинтересован. Ведь он понял: если преподнесенный мною дар согрел его сердце, значит, у меня есть чувства к нему, значит, сорвав этот плод и вручив ему, я думала о нем, мои мысли были заняты им, мое сердце отдало частицу своего тепла его сердцу.

Он заинтересован. Это уже много. Теперь Таиса из Рагуды для него не просто отвратительная кикимора. Больше нет. Теперь он будет смотреть на меня иначе.

«По крайней мере, пока я в маске», – напомнила я себе.

– Вы не отвечаете? – спросил царь, снова повысив голос. – Вы кинья Таиса из Рагуды, я прав?

– Государь, – вмешался вдруг Тарлад; его голос заставил меня вздрогнуть, я и забыла, что он тоже здесь. – Прошу вас, запаситесь терпением. Кинья растеряна. Помните, что ваши невесты не без причины надели маски.

От этих слов царь нахмурился, его губы плотно сжались. Он чуть дернул головой, будто пытаясь отмахнуться от чего-то.

Я уже видела что-то подобное. Мне вспомнили слова кинны Гайды, наемной убийцы из ордена горишей:

«Вы знаете правду, но то, что видят ваши глаза, почему-то тоже считаете правдой. Какое-то заклятие морочит мысли сильнейшего мага северного ковена, а он даже не в состоянии увидеть это…»

Сознанием правителя Аквилаи владело противоречие. И когда оно вступало в силу, наверняка для него это было мучительно. Знать правду в глубине души, но не осознавать ее, отвергать сознанием из-за заклятия…

Я бы, наверное, уже рассудком повредилась. Но ум царя был холоден и спокоен.

«Только если он полюбит вопреки заклятию – только тогда он сможет избавиться от него», вспомнила я.

«Я на пути к этому, – подумала я, глядя в лазурные глаза царя, глядящие сейчас хмуро, но с жгучим интересом прямо на меня. – Подожди немного. Я смогу. И не только ради себя, не только ради того, чтобы избежать угроз Ксунана и выжить. Но и ради тебя, поэтому… Просто подожди, хорошо?»

– Маска Богини ночи, вы огорчили меня. Я не буду спрашивать вашего имени, но за то, что вы пытались меня обмануть, я лишаю вас возможности видеться со мной. Вы можете покинуть дворец. Также вы можете остаться здесь, если пожелаете, но я запрещаю вам показываться мне на глаза. Если вы дерзнете еще раз появиться передо мной, то будете с позором изгнаны из Аквилаи.

Вспоминая утром эти слова царя, обращенные к Лазарии, я, признаться, чувствовала удовлетворение. Она украла у меня то, что далось мне в руки с большим трудом. Я рисковала, проникая в чертоги ковена северных магов. Я вложила частицу себя и своих чувств, когда срывала плод. И если бы царь не заметил обмана, эта несправедливость наверняка сильно ранила бы меня.