Под опорами подвесной дороги Тима не было. Да и добраться туда было невозможно — ноги скользили по глинистым уступам. Что-то изменилось здесь, но что, Ника не могла понять.

Ника ворвалась к Наталье Антоновне и закричала:

— Тим пропал! — И зарыдала.

— Ника, девочка, успокойся, родная! — Наталья Антоновна поднялась ей навстречу. — Что значит — пропал? Ты искала? Может, рыбу удит?

— Какая рыба? Зоряная вышла из берегов, и не подойти! Его нигде нет. И Любы нет!

— Люба у Оксаны, там крыша прохудилась, потоп.

— Он пропал! Я знала! Я чувствовала! Он был не такой, как всегда! Я хотела уехать, а он говорит, еще два дня! Лучше бы мы уехали! Я как чувствовала! — Ника захлебывалась слезами. — Может, он наверху? — вдруг пришло ей в голову. — Он починил дорогу и… А? — Она с надеждой смотрела на докторшу. Та не ответила, обняла Нику за плечи. Молодую женщину трясло. — Он утонул!

— В Зорянке нельзя утонуть. Давай подумаем…

— Господи, ну почему я не настояла!

— А машина на месте?

— На месте. Все вещи, рюкзаки, все! Он пропал! Это проклятое место! С самого начала… Я ничего не слышала… Он был такой странный, все время спал, я чувствовала, что-то не так. Тут пропадают люди! Ах! — вдруг вскрикнула Ника. — Я поняла! Тот, кто строил дорогу, — Андрей — пропал! И эколог! А теперь Тим! Он хотел запустить дорогу и пропал. И Миша рассказывал, что задыхается… И приезжает только утром. А Тим пропал ночью… Я проснулась, а его нет!

— Ника, успокойся. Никто тут не пропадал. Я пошутила. Ну, подумай сама, где тут можно пропасть? Все на виду. Может, он уже вернулся, ищет тебя. Пошли посмотрим.

Но Тима не было. К полудню он так не появился. Ника металась по деревне. Женщины стояли у своих ворот пригорюнившись, молча смотрели. Люба бегала вместе с ней. Они осмотрели все заколоченные дома. Еще раз сбегали на речку. Тима нигде не было.

— Только бы жив! — приговаривала Ника. — Только бы жив!

После обеда в небе показалось оловянное солнце. Воздух был тяжел, дышалось с трудом.

— Ненавижу! — сказала Ника, стиснув зубы. — Ненавижу! Вашу гору, речку, траву! Недаром тут никто не приживается!

Приехал Миша — опоздал и теперь торопился, чтобы уехать засветло. Услышав, что Тим пропал, он только покачал головой и засуетился. На лице его явно проступил страх.

— Хочешь, заберу до города? — спросил он Нику.

— Не нужно, а вдруг Тим… — Она снова расплакалась. Миша украдкой перекрестился. — Миша, отвези письмо, я даже не могу позвонить, сотовый разрядился…

Вечер наступил какой-то безнадежный, хмурый. А за ним пришла ночь — беззвездная, душная. Полыхнуло раз или два, но гроза так и не разразилась. Измученная Ника уснула. Люба сидела рядом, вскидываясь на всякий шорох.

Утром все еще никаких известий о Тиме. А днем приехали люди — друзья, бывалые туристы со стажем, спелеологи, привезли снаряжение — веревки, фонари, ледорубы. Старшим у них был известный в городе Вадик Хачатурян, специалист по Непалу. Он определил фронт работ, маршруты, сбил группы.

За два следующих дня они заглянули под каждый камень, облазили каждую пещеру, прошли вниз по реке, забрались на самую вершину Детинца. Никаких следов.

— Не знаю, что и сказать. — Вадик смотрел сочувственно. — Тут все размокло, он мог уйти только до грозы, после грозы уже было не пройти. Да и зачем ночью лезть на гору? Машина на месте… Вы не ссорились?

Ника помотала головой. Говорить у нее не было сил.

— И вагон подвесной дороги рухнул, видимо, ночью, в грозу — набралась вода, он и рухнул. Проехал вниз по склону метров пятьдесят, распорол землю, повалил деревья. Неужели не слышали? Рухнуло знатно! И две опоры рухнули — видимо, вода подмыла основания. Теперь подвесную дорогу не восстановить. Легче построить новую. Такие дела… — Увидев, как побледнела Ника, Вадик закричал: — Там не было никого! Его там не было. Да и зачем на ночь глядя?

Команда паковала снаряжение. Молча. Настроение у всех было подавленное.

— Собирайся, мать! — скомандовал Вадик. — Поедешь с нами. Нечего тебе тут. Слава отгонит машину. Я думаю, Тим найдется. Люди не пропадают просто так. — Он говорил еще что-то жизнеутверждающее, но Ника его не слышала…

* * *

…Дома было пусто и пахло затхлым. Подруга Светка распахнула балконную дверь. Вздыбились портьеры, заскребли по полу, в комнату ворвался шум улицы, запах выхлопов и мокрого асфальта. Тут тоже шел дождь — мелкий, нудный, осенний уже…

…Ника лежала на диване. Она очень исхудала, глаза ввалились. Светка крутилась рядом с ложкой и тарелкой, уговаривала съесть хоть чуть-чуть. И снова, уже в который раз, развивала свою версию событий.

— Знаешь, — говорила она, пытаясь затолкать ложку с супом Нике в рот, — а вдруг летающая тарелка? А что ты думаешь, я в кино видела. Забирают к себе, изучают, а потом отпускают. Сколько людей уже вот так пропало! А потом вдруг появляются и ничего не помнят. Ты же сама, говоришь, там все на виду, как на ладони, ни скал, ни обрывов. Да и Вадька классный специалист, он бы не пропустил. Ну не растворяются люди без следа, понимаешь? Не бывает так!

Ника отталкивала ложку. Светка причитала: «Да на кого же ты стала похожа! Тим вернется, не узнает». А сама думала, что вряд ли вернется — три недели ни слуху ни духу. Может, баба завелась, думала опытная Светка, пытаясь успокоить себя. Не иначе. Все в конце концов сводится к сексу. Хотя, если баба, зачем пропадать? Погулял — и домой! Да и не было там никого, говорит Ника. Одни старухи. Вот тебе и природа! А позвонила в первый день — сплошные восторги: ах, речка, ах, гора! Корову доила! Лучше бы в Турцию вместе смотались, ведь звали же. Так нет! Как сглазили, честное слово. И, вообще, странное место…

Звонили друзья, расспрашивали. Светка отвечала шепотом, что не очень. Лежит, не встает. Нет, ничего нового. Заявление в полицию? Написали, конечно. Ничего не надо, все есть.

Приехала Наталья Антоновна, привезла сушеных трав и ягод. Посидела рядом с Никой. Подержала тонкую Никину ручку в своей.

— Ничего не ест и совсем не разговаривает, — доложила обстановку Светка; они пили чай на кухне. — Она же совсем тронется от такой любви. Хоть бы он нашелся поскорее. Может, в больницу?

Наталья Антоновна засиделась допоздна. Светка отпросилась на побывку домой. Докторша сидела на табурете, держала Никину руку. Журчала неторопливо своим спокойным голосом. Ника лежала с закрытыми глазами, и было непонятно, слышит ли.

— Этот молодой человек, Вадим Хачатурян, починил движок, теперь мы с электричеством. Он хочет купить в Ломенке дом, ходил, присматривался. Это хорошо, он кажется мне человеком основательным. Рассказывал о Непале — они каждый год весной отправляются в Непал побродить по монастырям. Сбивается целая компания. Обещал привезти мне коврик из монастыря. Вадик говорит, что он пещеровед, а не спелеолог. Или пещерник. Так ему больше нравится. Можно — печерник. Он открыл неизвестную пещеру в горе Аманпур и нанес на карту. Теперь она называется пещера Вадика Хачатуряна. Правда, в Непале об этом пока не знают. Попробовал наш мед — говорит, у них в Карабахе такой же, там полно акаций. Они уехали оттуда, когда он был ребенком. Говорит, можно восстановить кооператив. Взять в свои руки. Это он меня привез, ты же знаешь, к нам автобусы не ходят.