Так она и просидела, прижавшись к нему, всю дорогу до Фьельбаки.

— Как ты меня вчера опозорила! — сказал Эрик, стоя перед зеркалом в спальне и пытаясь завязать галстук.

Луиза, не ответив, молча перекатилась на другой бок и повернулась к нему спиной.

— Ты слышала, что я сказал? — проговорил он, чуть повысив голос, но так, чтобы дочери не услышали его из своих комнат по другую сторону холла.

— Слышала, — тихо ответила она.

— Никогда больше так не делай. Никогда! Одно дело, если ты сидишь дома и накачиваешься вином. Если ты, по крайней мере, стоишь на ногах, когда тебя видят дочери, на все остальное мне наплевать. Но приходить ко мне в офис не смей.

Ответа не последовало. Его злило, что она не возражает. Он все же предпочитал слышать ее колкие комментарии, чем полное молчание.

— Ты отвратительна. Ты знаешь об этом?

Узел галстука оказался слишком низко, и Эрик, выругавшись, стал развязывать его, чтобы повторить попытку. Он бросил взгляд на Луизу. Она по-прежнему лежала, повернувшись к нему спиной, но теперь он заметил, что ее плечи сотрясаются. Проклятье. Хорошенькое начало дня. Эрик ненавидел эти ее приступы плача и самоуничижения с похмелья.

— Прекрати. Возьми себя в руки, — проговорил он, ощущая, как необходимость постоянно повторять одни и те же слова начинает действовать ему на нервы.

— Ты по-прежнему встречаешься с Сесилией?

Вопрос прозвучал глухо, из подушки. Но затем она повернулась лицом к нему, чтобы услышать ответ.

Эрик с отвращением поглядел на нее. Без макияжа, не прикрытая дорогой одеждой, она выглядела ужасно.

Она повторила вопрос:

— Ты все еще трахаешься с ней?

Стало быть, она все знает. Такого он от нее не ожидал.

— Нет.

Он вспомнил о своем последнем разговоре с Сесилией. Больше ему не хотелось говорить на эту тему.

— Почему? Она тебе уже надоела?

Луиза вцепилась в него, как собака, у которой свело челюсти.

— Ну, хватит уже!

Из комнат дочерей не доносилось ни звука, и он надеялся, что они ничего не слышали. Задним числом он осознал, что выкрикнул эти слова довольно громко. Но сейчас у него не было сил думать о Сесилии и ребенке, которого ему придется тайно содержать.

— Я не хочу больше о ней говорить, — произнес он уже более спокойным тоном и наконец завязал узел на галстуке.

Луиза смотрела на него, открыв рот. Вид у нее был жалкий и увядший. В уголках глаз блестели слезы, губы дрожали. Она продолжала молча смотреть на него.

— Я пошел на работу. Изволь вылезти из постели и отправить девчонок в школу. Если ты еще способна на это.

Он смерил ее холодным взглядом и отвернулся. Может быть, стоит все же от нее отделаться? Как много на свете женщин, которые будут счастливы принять любые его предложения. Ее легко будет заменить.

* * *

— Ты думаешь, он в состоянии беседовать с нами? — спросил Мартин, повернувшись к Йосте. Они сидели в машине по пути к дому Кеннета, однако ни одному из них на самом деле не хотелось тревожить его сразу после смерти жены.

— Не знаю, — буркнул Йоста, явно показывая, что не хочет говорить на эту тему.

Повисла пауза.

— Как поживает ваша малышка? — спросил через некоторое время Йоста.

— Отлично! — ответил Мартин и просиял. После многочисленных неудач он уже оставил было надежду завести семью, но Пия кардинально изменила ситуацию, и осенью у них родилась дочка. Холостяцкая жизнь казалась теперь давним и не самым приятным сном.

Снова пауза. Йоста забарабанил пальцами по рулю, но перестал, поймав раздраженный взгляд Мартина.

Мобильник Мартина зазвонил так оглушительно, что оба вздрогнули. Мартин ответил, и его лицо посерьезнело.

— Мы должны ехать туда, — сказал он, положив трубку.

— Куда? Что случилось?

— Звонил Патрик. Что-то произошло в доме Кристиана Тюделя. Он только что позвонил в полицию и сказал нечто достаточно бессвязное. Но это касается его детей.

— Ах ты, черт! — воскликнул Йоста, прибавляя газу. — Держись! — сказал он Мартину, еще увеличивая скорость и ощущая неприятное чувство в животе. Ему всегда тяжело давались дела, в которых страдали дети. И эта реакция не притуплялась с годами. — Больше он ничего не сказал?

— Нет, — ответил Мартин. — Судя по всему, Кристиан был совершенно не в себе. Ничего толкового от него добиться не удалось. Так что разберемся на месте. Патрик и Паула тоже уже выехали, но мы, похоже, будем раньше их. Патрик сказал, чтобы мы их не ждали.

Лицо Мартина стало совсем бледным. Даже когда немного подготовлен, все равно тяжело приезжать на место происшествия, а сейчас они и вовсе не представляли себе, что их ждет.

Подъехав к дому Кристиана и Санны, они не стали парковаться, как положено, а поставили машину наискосок и выскочили наружу. Никто не ответил на звонок, так что они открыли дверь.

— Эй! Есть кто дома?

Услышав звуки, доносившиеся со второго этажа, они понеслись вверх по лестнице.

— Эй! Полиция!

Ответа опять не последовало, но откуда-то донеслись всхлипывания и крики детей, смешанные со звуками плещущейся воды.

Йоста задержал дыхание и заглянул. Санна сидела на полу в ванной и рыдала так, что все ее тело сотрясалось. В ванне сидели двое маленьких мальчиков. Вода вокруг них была окрашена в розовый цвет, а Санна энергичными движениями терла их мылом.

— Что случилось? Они ранены? — спросил Йоста, с изумлением глядя на мальчишек в ванне.

Санна обернулась и посмотрела на полицейских, но тут же повернулась обратно к сыновьям, продолжая тереть их.

— Они ранены, Санна? Вызвать «Скорую»?

Йоста подошел к ней, присел на корточки и положил руку ей на плечо. Но Санна никак не отреагировала. Она все терла и терла мальчишек — без особых результатов. Красное не смывалось, а, казалось, только размазывалось еще больше.

Он присмотрелся к детям и почувствовал, как пульс стал приходить в норму. Это была не кровь.

— Кто это сделал?

Санна всхлипнула и вытерла тыльной стороной ладони розовые капли, попавшие ей в лицо.

— Они… Они…

Голос надломился, и Йоста успокаивающе похлопал ее по плечу. Уголком глаза он отметил, что Мартин застыл в нерешительности на пороге ванной.

— Краска. Обычная малярная краска, — сказал Йоста, обращаясь к Мартину. Затем снова перевел взгляд на Санну. Та сделала глубокий вдох и снова попыталась заговорить:

— Нильс позвал меня. Он сидел в своей кроватке и… Они выглядели вот так. Кто-то сделал надпись на стене, и краска накапала им в кровати. Поначалу я подумала, что это кровь.