– Ты, Георг, совершенно не должен отвечать на мой вопрос, – помог своему гостю лама. – Мне было важно увидеть в твоих глазах непонимание, а возможно, даже грубость вопроса. И я её увидел. Я знаю, для чего ты приехал в наш монастырь. Ты сам, много раз, твоими вопросами озвучил твою цель прибытия к нам. Но! Но ты не получил удовлетворяющих тебя ответов ни от меня, ни от монахов и в глубине души остался недоволен потерянным у нас временем. Ведь правда? – так же по-доброму глядя на опущенные глаза Георга, успокаивающим голосом произнёс мудрый старец. – Это не упрёк, и не воспринимай это с обидой, как какое-то постыдное разоблачение. Главным для тебя в посещении нашего монастыря стало именно это прощальное чаепитие. Объясню почему. Несмотря на твой, ещё достаточно молодой возраст, во многом ты не отличаешься от многих моих ровесников, живущих в миру. Придя в буддистский монастырь, ты, как и многие, многие сотни других, ищущих свой путь или какую-то свою истину, ждут ответа, как будто он вам поможет. Вы ждёте его и желаете получить его сразу. Цель моего разговора с тобой заключается в моей надежде на то, что услышанные и, надеюсь, претворённые тобой в жизнь мои советы, приблизят тебя к цели твоего поиска. А посоветовать я хочу тебе лишь выдержки, любопытства и уважения к мирозданию. Сейчас объясню, что я под этим подразумеваю, и начну с конца.

Придя ко мне, ты желал получить быстрый ответ, как бы так, между делом, о явлении вселенского масштаба – Шамбале. Ты думаешь, мне было жаль ответа? Не обижайся, но зачем пытаться считать миллионы, если ты не познал десятка? Я хочу донести до тебя ту истину, что бывают в жизни людей темы, вопросы и стремления, которые требуют методичного, грамотного подхода для целостного охвата изучаемого явления. Нельзя получить один ответ на тему твоего вопроса. Чтобы понять или узнать что-то о Шамбале, нужно ею жить. И одной жизни может не хватить для познания сути её. Любопытство ты имеешь. Научись выдержке! Тут не имеется в виду сесть в Падмасану – так индусы называют позу лотоса – и сидеть три часа не шевелясь. Конечно, это тоже относится к выдержке, но часы, дни, месяцы и даже год не охватывают понятие выдержки для нематериальных, духовных поисков. Посвяти жизнь поиску Шамбалы, и, возможно, много узнаешь о ней. Самое главное то, что это будет твоё знание и твоя Шамбала. Она везде. Нет на земле такого места, где её должны копать археологи. Ели ты что-то о ней читал, то, возможно, заметил, что многие культуры приписывают это явление себе. Отсюда делай вывод. Она везде, и не нужно к ней никуда идти. Не ищи её материальную. Дух первичен, поэтому ищи её прежде всего духовную, а если найдёшь и сможешь её ощущать, то может случиться такое, что ты уже не посчитаешь нужным её материализовывать. Ты мог бы найти её в твоём родном Гейдельберге, но никто тебе не поверил бы, потому что они бы её не видели. А ты бы не только видел, но и ощущал бы её, живя ею. Ну вот. Примерно такой ответ на заданные тобой в последние дни вопросы. Ты говорил, что направляешься на север, поэтому будешь иметь предостаточно времени, для разбора услышанного сейчас. Ну, а о теме книги Бал Гангадхара Тилака скажу коротко: я читал эту его работу и тайно соглашусь с ним. В этом смысле ты идёшь в правильном направлении. И если уж ты решил двигаться на север, то иди в первую очередь на русский Алтай. Там, за Белухой, в северо-восточном направлении, четыре дня пути, найдёшь моего давнего знакомого, имя его Амыр. Он расскажет тебе много интересного о мироздании и, возможно, подскажет дальнейший путь. Он человек очень светлый, но живя в государственной системе, даже светлым и святым приходится подстраиваться под систему. Так вот он, как я слышал, помогал некоторым китайцам получить советские документы. Может быть, он и тебе документ поможет добыть, тебе обязательно нужна официальная бумага, но это не должно стать смыслом посещения Амыра. Можешь сказать ему, что от меня, а я передам с тобой для него небольшое письмо. Сегодня мы с тобой за разговором не заметили, как пролетело время, и думаю, что тебе лучше выехать завтра, рано утром. Сейчас, в дневную жару, будет тяжело и тебе, и твоему мулу, а к утру я напишу небольшую рекомендацию Амыру. Если желаешь ещё раз принять участие в богослужении, то через пятнадцать минут жду.

Справа подошёл монах и проводил Георга к выходу. Под навесом, в тени, спокойно жевал сено его уже распряжённый мул. Георг подошёл к нему, сел перед кормушкой на корточки и несколько минут наблюдал, как беззаботное животное спокойно пережёвывало пищу, отгоняя большими ушами назойливых мух и поглядывая на своего хозяина.

Ранним утром Георг вышел за ворота монастыря и, ведя под уздцы навьюченное животное, пошёл в направлении видневшихся вдали двух горных хребтов, которые ему нужно было преодолеть, чтобы встать на путь, ведущий в направлении Алтая. Монахи добавили провизии на примерно двухнедельный переход. Путь лежал вдоль реки, и с водой проблем не должно было возникнуть, но отсутствие документов вызывало большую тревогу всегда, как только вдали он замечал движущиеся фигуры людей. Всегда могли встретиться патрульные военные и, не зная местности, объехать их, оставшись незамеченным, было невозможно. Когда встречные наездники или пешие прохожие приближались и Георг, различая их одежду, понимал, что это не военные, его сердце вновь начинало биться спокойно. Было понятно, что быть арестованным без документов – это значило пробыть в заключении неопределённо долгое время. «Если меня арестуют, то запрос по подтверждению моей личности будет наверняка отправлен в… Да кто тут будет отправлять запросы? Делать им больше нечего! Моё государство находится в состоянии войны, и к тому же почти проигранной войны. Кто там будет заниматься подтверждением моей личности? Хотя! Хотя, если, не дай бог, меня арестуют, то буду без остановки твердить о Шелленберге. Может, и запросят на его имя. А с другой стороны, если верить Делуну, и здесь такая же дурацкая обстановка. Раздел сфер влияния, и навряд ли кто-то будет пытаться выяснить, кто я есть. Забросят в какую-нибудь грязную тюрьму, и всё». Хуже всего ему приходилось по ночам, когда без костра, у которого можно было уютно спать, он кутался в халат и одеяло, но под утро всё равно замерзал. Огонь мог привлечь патруль, поэтому приходилось ещё при свете варить чай и кашу, а затем тушить огонь и оставаться в освещённой луной тихой, холодной, октябрьской ночи. Так прошли семь дней и семь ночей пути. Вечером восьмого дня он не стал тушить костёр и даже подбросил в огонь сухих ветвей. Последние холодные ночи вытянули из него много энергии, а боязнь встретиться с военными давила морально, и Георг почувствовал огромную потребность в огне на всю ночь. Он жаждал этого сухого уютного тепла. Тем более появился кашель, и он не имел ни малейшего желания вновь слечь в пути с температурой. Разведя огромный костёр, он прогрел землю и раскалил докрасна несколько камней. Затем сдвинул костёр в сторону, а на разогретой земле устроил себе спальник из веток. Горячие камни он положил с другой стороны лежанки, так, чтобы тепло шло с обоих сторон. В кружке заварил траву, которую дали монахи, сказав, что она хорошо помогает от простуды; ещё в мешочке была трава от расстройства кишечника. Но, не успев допить отвар, он услышал топот многих копыт, стремительно приближавшихся, и через минуту вокруг костра кружили шесть всадников; на троих светом костра освещалась военная форма. «Ну вот и всё, – подумал Георг. – Пока всё. Пока камера и допросы».