* * *

На доработку первого варианта книги ушел почти весь 1984 год. Это был тот год, когда взрывное устройство, заложенное в гранд-отеле «Брайтон», едва не уничтожило британский кабинет министров, а премьер-министр Индии Индира Ганди была убита собственными телохранителями в саду своего дома в Нью-Дели.

Шли месяцы, Хокинг старался все успеть, рукопись росла, а стопка писем от редактора доставала уже чуть ли не до потолка. Между тем в большом мире двухнедельной девочке пересадили сердце бабуина, Нобелевскую премию мира получил архиепископ Туту, а к концу года Рональд Рейган был переизбран на пост президента США.

Первый вариант окончательного текста был закончен к Рождеству, а работа над правками началась уже в начале нового года. Срок сдачи близился, и заокеанская переписка между Хокингом и Гуззарди становилась все напряженнее.

Слухи о подготовке книги просочились в отраслевые издания вскоре после Рождества 1984 года, однако коллеги-издатели, похоже, полагали, что восторги издательства «Bantam» не оправданы:

Середина 1980-х и правда стала временем пробуждения оптимизма. Все развитые страны собрались с силами и вышли из рецессии, рынки росли, предпринимательство во всех отраслях пошло в гору. Началась эра яппи. «Городские пижоны» вышли из спячки, охватившей всех после эпохи хиппи, сбросили ненужные остатки рефлексии и поисков себя и запрыгнули в «Порше 911» с откидным верхом. В промышленных державах к власти пришли сторонники правых, и в весеннем воздухе прямо-таки пахло уверенностью в завтрашнем дне. Жизнь была прекрасна, и никто не слышал набирающей силу басовой ноты перепроизводства и экономического спада. Курсы акций производителей шампанского и дизайнерских марок одежды взлетели до небес, и колоссальные гонорары в книгоиздании уже никого не удивляли.

В июле 1985 года Хокинг решил некоторое время провести в ЦЕРНе – Европейской организации ядерных исследований в Женеве. Там он мог бы продолжить фундаментальные исследования, а досуг посвятить работе над проектом, который в разговорах с друзьями называл «популярной книжкой». Он снял квартиру в городе, где за ним ухаживали круглосуточная сиделка и его тогдашний аспирант Реймонд Лафламм из французской Канады. А Джейн решила поехать в Германию навестить друзей. Супруги планировали встретиться в августе, когда Стивен закончит работу над рукописью, на Вагнеровском фестивале в Байройте.

Вечером в начале августа Хокинг после целого дня, проведенного за внесением правок, отправился в постель позже обычного. Сиделка помогла ему лечь и села отдохнуть в смежной комнате. Почитав журнал, она вернулась к своим обязанностям – всю ночь каждые полчаса проверять, как там ее подопечный. Около трех часов она вошла в спальню Хокинга и обнаружила, что он проснулся и задыхается. Лицо у него посинело, в горле клокотало. Сиделка бросилась будить Лафламма и вызвала скорую.

Хокинга спешно доставили в Кантональную больницу в Женеве и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Легенда гласит, что дежурный врач, встретивший ученого-инвалида в приемном покое, спас Хокингу жизнь благодаря телевидению. Незадолго до того, как Хокинг стал одним из его пациентов, доктор видел телепередачу о кембриджском ученом, который страдает боковым амиотрофическим склерозом. Поэтому он точно знал, какой у Хокинга диагноз, а следовательно, какие лекарства он переносит, а какие нет. Если бы врачу не повезло посмотреть программу, он мог бы, пожалуй, случайно убить больного.

Администрации ЦЕРНа сообщили, что Хокинг попал в реанимацию по скорой. Глава его рабочей группы доктор Морис Жакоб приехал в больницу еще до рассвета и узнал, что больной в критическом положении. Врачи считали, что у Хокинга блокада дыхательных путей – возможно, из-за пневмонии. При боковом амиотрофическом склерозе риск пневмонии повышается, и во многих случаях именно она приводит к летальному исходу. Морис Жакоб и его сотрудники попытались связаться с Джейн, но это оказалось непросто. Она переезжала из одного города в другой и оставила сиделке Стивена несколько телефонных номеров, но никто не знал точно, где она будет в какой момент. Женевские ученые оборвали телефоны в Германии и все-таки нашли Джейн в гостях у друзей под Бонном.

Джейн примчалась в Кантональную больницу и застала мужа в очень плохом состоянии. Он был подключен к аппарату жизнеобеспечения, однако непосредственной угрозы жизни не было. Но врачи полагали, что единственный шанс остаться в живых для него – операция трахеостомии. Стивен не мог дышать носом и ртом и без аппарата у больничной койки задохнулся бы. Операция состояла в том, что ему проделали бы отверстие в дыхательном горле, над воротником, и установили туда особое устройство для дыхания. Джейн сказали, что операция спасет жизнь ее мужу – но у нее будут тяжелые последствия. Если хирурги сделают свое дело, он больше никогда не сможет говорить и вообще издавать звуки.

Джейн не знала, как быть. Решение зависело только от нее. Стивен уже много лет почти не мог говорить, его понимали только родные и близкие, но теперь он утратит последнюю возможность общаться с ними. Понять его слова было трудно – но все же это были слова. Джейн слышала, что есть методы частичного восстановления речи после трахеостомии, но такое возможно, только если пациент относительно здоров. Окружавшие ее врачи и без того поражались, что человек в таком состоянии, как Хокинг, еще и путешествует по всему миру, – и при его физическом состоянии вернуть даже зачатки речи будет, конечно, невозможно. Неужели Джейн придется дать согласие на операцию и обречь мужа на вечное молчание?

После операции Хокинг пробыл в швейцарской больнице еще две недели. Затем санитарный самолет доставил его в Кембридж. Самолет приземлился в международном аэропорту Маршалла, где Хокинга встретили врачи, которые и доставили его в реанимационное отделение больницы Адденбрука.