– Нет, Андрей Михайлович. Вы ее убивали, но не убили.

И Макар рассказал, что на самом деле случилось в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое августа.

Красильщиков, слушая его, ни разу не изменился в лице, и лишь тогда, когда Макар дошел до возвращения Веры к жизни, протянул к нему по столу большую красную ладонь, как если бы собирался что-то взять и на полпути передумал. Это чрезвычайное спокойствие чем дальше, тем больше казалось Илюшину ненормальным. Наконец он замолчал. Красильщиков смотрел на него, и лицо его по-прежнему было лишено выражения, как у спящего без снов. Единственное изменение заключалось в том, что он заметно побледнел.

– Михалыч, – позвал Бабкин. – Все в порядке?

Илюшин встал и отошел в сторону. Взгляд Красильщикова, прикованный к нему, не метнулся следом, а так и остался, словно завис, устремленный в пустое пространство.

– Лови, – быстро сказал Илюшин.

В следующую секунду Бабкин подскочил к хозяину, и крайне своевременно: не меняя позы, не дернувшись и не застонав, Красильщиков повалился всем корпусом, точно срубленное дерево, и рухнул бы на пол, если бы не Сергей.

– Тяжелый, – прокряхтел Бабкин. – Не стой столбом! Помоги!

Вместе они перетащили несчастного Красильщикова на диван.

– Надеюсь, не помер, – проворчал Бабкин.

– Не переживай: он почти весь гонорар нам уже перечислил.

– Гнида ты циничная, – сказал Сергей с удовлетворением человека, не обманувшегося в своих ожиданиях.

Красильщиков дернулся и открыл глаза.

– Лежите, Андрей Михайлович. – Илюшин сел рядом. – Мой друг сейчас вам лекарство принесет.

В аптечке нашлась груда пузырьков и блистеров, наводившая на мысль о том, что Красильщиков либо крайне предусмотрителен, либо не так здоров, как хочет казаться. Бабкин пожал плечами, отыскал в шкафу початую бутыль и вернулся к Красильщикову с кружкой, заполненной на треть.

– Коньяк? – хрипло спросил Красильщиков, понюхав воздух над кружкой.

– С валерьянкой, – невозмутимо уточнил Бабкин. – Пирожком закуси!

Понемногу на лицо хозяина вернулся румянец.

– Извините, – виновато сказал он, отводя глаза. – Не ожидал такого… Господи, живая! Я… ее… а она… – Красильщиков махнул рукой и молча опустошил кружку. – Если бы не вы…

Сергей похлопал его по руке.

– Слушай, Андрей Михалыч, вот какое дело… С точки зрения закона, имело место покушение на убийство. Сорвалось по независящим от тебя обстоятельствам. Я тоже рад, что не ты ее убил, если ее вообще кто-то убивал. Но…

– Плевать на закон, – перебил Красильщиков. – Я человека жизни не лишил, понимаешь ты? Мне ночами снилось, как я сижу возле печи и жгу ее туфлю, а в комнате такая вонь, будто там не обувь, а целый живой человек сгорает. У меня в носу этот запах стоял, я просыпался от гари. А она живая! Живая!

– Это большой вопрос.

Илюшин сел рядом и рассказал оставшуюся часть истории.

– Андрей Михайлович, мне нужно понимать, что делать дальше. Если Бакшаева жива, она может быть где угодно. Если ее кто-то убил, мало шансов, что мы ее найдем. Скорее всего, это сделает кто-то другой, и случится это не нарочно. Например, грибники пойдут в лес и наткнутся на кости, разбросанные волками. Хотите, чтобы мы продолжали искать дальше? Это может быть очень долгий и бесплодный процесс.

– Хочу, – сказал Красильщиков без колебаний. – Если она жива, то объявится снова, и я не могу сидеть в ожидании этого момента, угадывая в каждой приближающейся женщине фигуру Веры. Я не знаю, чего от нее ожидать! Она совершено непредсказуема.

«Возняк ее ищет по этой же причине, – подумал Макар. – И Надежда, если только не она убила сестру, сидит и трясется, представляя, как возвращается этот ураган и снова нарушает естественный ход ее жизни. Все они боятся и хотят ее отыскать. Только я не хочу».

Красильщиков уловил его сомнения.

– Я заплачу… – начал он.

– Не в этом дело.

Недоуменный взгляд Бабкина мешал Макару сосредоточиться, чтобы придумать убедительное объяснение, потому что имевшееся не годилось. «У меня дурное предчувствие» – так он должен объяснить, почему собирается бросить расследование?

Хорош профессиональный сыщик!

– Нас ждут большие сложности… – выдавил он наконец и почувствовал, что Бабкин недоумевает еще сильнее.

– Можно тебя на пару минут? – вкрадчиво сказал Сергей.

Когда они вышли в коридор, Макар прикрыл дверь.

– В чем дело? – вздохнул он.

– Это я у тебя хотел спросить. Какие большие сложности? По-моему, из-за сложностей мы раньше не бросали дела на полпути.

– Почему на полпути? – пытался протестовать Илюшин, но сдался прежде, чем Бабкин начал возражать. – Ладно, ладно, ты прав.

– Я тебя не понимаю!

– Послушай, – начал Макар, тщетно ища, за что бы зацепиться, – Красильщиков нанял нас потому, что считал себя убийцей, и единственным способом как-то примириться с самим собой для него было – понести наказание. По закону. Теперь нам известно, что он не убивал Бакшаеву, она была жива, когда охотник и сестра вытащили ее из могилы. Можно считать, что наша миссия исполнена, и остановиться на этом.

– Успокаивать совесть Красильщикова – работа психотерапевта. Нас наняли, чтобы найти женщину, и мы этого до сих пор не сделали.

– И не найдем. Все, что от нас зависело, мы выполнили.

– Нет, не все, и ты об этом знаешь. Мы не опросили жителей Уржихи, а там могут найтись свидетели. Мы не связались с Петром, не установили за ним слежку, хотя есть вероятность, что Бакшаева испугалась и вернулась к нему. В конце концов, ответ на запрос до сих пор не пришел…

– Какой запрос?

Бабкин раздраженно мотнул головой.

– И Красильщиков просит тебя о том же, – настойчиво продолжал он. – Ты не можешь даже оправдаться тем, что оставляешь клиента удовлетворенным.

– Звучит не очень, – заметил Макар.

Сергей не заметил иронии.

– Может, я чего-то не знаю? Или ты боишься, что я очумею рядом с Маркеловой? Забуду дом, семью, жену и деток?

– У тебя нет деток.

– Вот видишь! Уже слабею памятью.

– Хорошо, убедил. – Илюшин раздраженно отпихнул вьющегося под ногами кота. – Но давай хотя бы поставим себе разумные сроки! Ты же понимаешь, мы можем крутить это колесо вхолостую много дней.

Бабкин задумался, подсчитывая.

– Неделя, – сказал он наконец. – За это время или появятся новые зацепки, или окончательно станет ясно, что дело тухлое.

Илюшин молча кивнул. Они вернулись в комнату, где ждал взволнованный Красильщиков.