– То есть?

– Ты ведь думала, что доход мне приносит только мой клуб, а если учесть, что ты была в курсе упадка дел, то могла бы и не рискнуть.

– Не учел ты всего коварства моей души! Значит, клуб не единственный источник дохода? ― странно нахмурилась моя девочка.

– И даже не второстепенный, ― самодовольство из меня так и перло. Я хотел, чтобы она мной гордилась, хотел, чтобы она ни в чем себе не отказывала. Оказывается, это приятно, знать, что все это время ты зарабатывал не напрасно. В какой-то момент жизни даже задумался все бросить. К чему мне все эти деньги, на что их тратить, когда и так всего уже добился? Сейчас я был рад, что не бросил, рад даже тому, сколько мне оставил отец. И я даже знаю, кто теперь все это будет тратить, но для начала устрою своей малышке сказку, и пусть мне не по силам разукрасить ее разными цветами, эмоции и чувства еще никто не отменял, а они порой могут сиять куда ярче образов и цветов.

– Я тут мучаюсь угрызениями совести все эти дни, ― тыкала мне в грудь тонким пальчиком Святка, ― а он мне спокойно сейчас заявляет, что это практически не ударило его по карману!

– Даже не заметил бы если бы не приходящие смс, ― я умилялся ее грозному личику, все еще не чувствуя подвоха.

– Да ты… да я тебе… У-у-у, ну что ж ты такой гад-то. ― вновь зарыдала она, перевернув все в душе.

– Маленькая моя. Ну что ты Лисенок, ― растерялся не зная, что делать с ее слезами.

– Я ведь переживала, а ты-ы. И вообще! Хватит мне тут мозги пудрить, ты так и не ответил на мой вопрос, ― переход от слез к претензиям не занял и секунды.

Теперь уже мне хотелось выть в голос. Девять месяцев вот таких вот качель, и я сам мало буду походить на уравновешенного человека. Сжал зубы, молча обнимая Лисенка. Ей сейчас намного сложнее, чем мне, сейчас все наши хрупкие отношения держатся только на мне, и только от меня зависит, какими они будут и будут ли вообще.

– На какой вопрос я не ответил? ― затаил дыхание, прося все богов, чтобы она не возвращалась к теме о посещениях.

– Почему твои люди ко мне никого не пускают?

– Не мои, а Змея, ― поправил я ее на автомате, раздумывая о том, как ей все объяснить.

– Кто такой Змей?

– Женщина, ты сведешь меня с ума своими вопросами.

– Сам виноват. Если бы ничего не скрывал, сейчас сидели бы и просто обнимались.

Зарылся пальцами в ее волосы накрывая приоткрытые губы глубоким поцелуем. Такая сладкая, моя.

– Фу-у, Игорь отстань, ― оттолкнула меня малышка, не давая добраться губам до ее аппетитной груди. ― Я же грязная. Вот вернемся домой, отмоешь меня, и тогда будешь целовать.

– Сама предложила, ― обвел большим пальцем очертания ее губ, ― не отвертишься. ― И тут меня накрыло по полной. Лисенок назвала мою квартиру домом! А ведь ей там не понравилось.

– Надо вызвать людей, ― пробормотал я, ни к кому не обращаясь, ― пусть все переделают, как тебе понравится. Нужна детская, самая большая и светлая комната. А хочешь, мы купим дом? Большой, красивый, чтобы малышу было, где бегать и играть. И свежий воздух, вам будет полезно чаще гулять. Нужен большой дом с огромным садом! Я боялся, ― выпалил я без перехода. ― Боялся, что они будут говорить тебе о том, что я тебя недостоин, что ты найдешь лучше. Боялся, что ты их послушаешь и поймешь, что они правы.

– Лалетин, я всегда подозревала, что ты немного того, ― покрутила она пальцем у виска, ― но чтобы настолько! Просишь меня тебе доверять, а сам?! Прибить тебя мало!

– Прости, ― она продолжала меня ругать, а я улыбался, как идиот.

– Что и требовалось доказать! ― она пробежалась пальчиками по моим губам. ― Я его ругаю, а он блаженно улыбается. И прекрати постоянно извиняться. Я уже начинаю скучать по твоим пещерным замашкам и приказам. Но и такой ты мне тоже нравишься, вот если бы тебя того и тебя этого совместить, ― мечтательно протянула Лисена.

– Никому тебя не отдам.

– Да я как-то и не рвусь, ― улыбнулась эта поганка, удобнее устраиваясь на моей груди. ― Ты мне вот одно скажи. Алексей твой друг, и ему нравится Света. Я ни в чем не ошиблась?

– Все правильно.

– Так какого черта он тогда целовал меня в клубе на вечеринке?

– Глеб ― прихлебатель его отца, и Лекс думал, что если все будут считать тебя его девушкой, то Илья Владимирович не даст Глебу подойти к тебе на пушечный выстрел.

– Но…? ― подтолкнула она меня к дальнейшему рассказу, когда я замолчал.

– Но мы просчитались. Не знали, что Глеб решил копать на Тихонова какую-то информацию. По его мнению, ты и Вероника знаете нечто такое, от чего Тихонову, мягко сказать, не поздоровится.

– Ничего не понимаю. Ты говорил, что мама снова стала работать на твоего отца. Причем тут вообще Алексей и его отец? И если мама работала на твоего отца, получается, это он собирал всю информацию на Тихонова. Но зачем, вы ведь вроде как дружите?

– Дружили только наши матери и то, только несколько лет, пока не погибли. Отец и Тихонов были партнерами, и отец решил убрать Тихонова со своей дороги. Тихонов успел первым, в итоге мой отец мертв. Все бы на этом и закончилось. За Вероникой понаблюдали бы несколько месяцев, и, не заметив с ее стороны активности, оставили бы в покое. Но тут в игру вмешался некто, Тихон так и не сказал нам, кто это был, но обещал разобраться сам. Этот некто решил руками Глеба закончить то, что начал мой отец. Поэтому вы и попали под удар.

– Ну что, молодежь, домой хотите? ― прервал нашу беседу бодрый и жизнерадостный голос дяди Максима одновременно с щелчком открывшихся дверей.

– Очень! ― встрепенулась на моих коленях Лисена.

– Как себя чувствуешь? Как панические атаки, больше не было?

– Все отлично. Бодра и полна сил! ― отрапортовала с улыбкой на лице. ― Панических атак не было. Ко мне мало кто приходит, а вы и весь персонал прежде, чем войти, обязательно начинаете со мной говорить.

Сжал руки в кулаки от бессильной злобы. Это похищение оставило слишком много последствий после себя. Мало того, что пропало зрение, так еще и панические атаки. Страшное зрелище, впервые став свидетелем Святкиной безумной паники, думал, сойду с ума. Обреченность в глазах, бьющее неконтролируемой дрожью тело, невнятное бормотание, наполненное такой болью, что даже у приставленных охранять ее палату ребят слетали безразличные маски с лиц. Панические атаки провоцировали щелчки дверей или шаги. Именно поэтому все, кто окружал мою девочку, сначала начинали говорить и только потом входили в палату.

– Будем надеяться, что они больше не повторятся, ― удовлетворенно кивнул головой дядя, делая пометки в больничном листе. ― Что решили по поводу операции? ― вскинул взволнованный взгляд на меня, пытаясь отследить мою реакцию.