— Что там с ножом? — поинтересовался я.

— Кхм, — Фёдор слегка замялся.

Перовская с нами не пошла, и я подозревал, почему — не хотела видеть кровь. Может, не отошла ещё после той резни в подворотне, а может, за меня волнуется.

— Ну ты это… — донеслось от Громова, — Студентам запрещено иметь оружие. А на меня, ну ты сам знаешь, родня давит…

— Тогда лунит мой гони обратно.

Фёдор недовольно проурчал, и этот утробный шум даже эхом пробежался по коридору.

— Достал ты, Вася, — проворчал Гром, — Конкретненько.

— Жизнь такая. Ну, так что?

Сам я знал, что даже верни он мне лунит, я с этим ценным камнем был бы как пятилетний ребёнок со слитком золота посреди рынка.

Мне было удобно, что Фёдор остаётся должным. Пока он сам это признаёт, у меня остаётся надёжный союзник.

— Будет тебе ножик, — вздохнул Громов, а потом с чувством прошептал, — Но, если что, Вася, это не я тебе его достал!

Я усмехнулся. Можно подумать, мы прямо в какой-то тюрьме — ну всё, у студента ножик появится, и мир рухнет в Пробоину. Что я, у Гранного не отмажусь, что ли?

* * *

Да, здесь действительно было много народу. Девушки, парни — все пришли в основном поглазеть, но некоторые и поучаствовать.

Ну, девушки, ясное дело, не рвались в такие забавы. Всё же, оголять грудь в присутствии стольких парней и тем более, других девушек, — это испортить репутацию.

Да и, как оказалось, некоторые шрамы даже хорошие целители не могут убрать. У меня на левой щеке был яркий тому пример.

Многие парни были голыми по пояс, и явно не упускали момента поиграть мышцами перед девушками. Я так понял, все эти стриптизёры собирались участвовать в дуэлях.

Ну, мне особо нечего было показать в плане комплекции. Да и роль наблюдателя меня вполне устраивала. Пока.

Мензурка проходила в тёмном полуподвальном помещении, и я с интересом крутил головой, рассматривая бывший «зал испытаний». Так его назвал Громов.

На высоком потолке над люстрой, на которой сейчас светились от силы треть свечей, была изображена чёрная клякса. Это, я так понял, Пробоина.

По углам зала четыре луны — цвета на кругах были уже потрёпаны, но, если подойти и посветить, то вполне можно было разглядеть.

По всему помещению потолок подпирали массивные колонны, и в самом центре между двух из них расчертили мелом большой круг — зона для дуэли. На эти же колонны повесили фонарики, где за матовым стеклом что-то лучилось ровным светом, будто самая настоящая лампочка. Вполне возможно, что это был тот самый «пирус» — камень, обильно выпадающий из Красных Вертунов.

Освещённый круг был разделён чертой на две половинки. Фёдор пояснил, что заступать на половину противника нельзя, это проигрыш.

Моё внимание привлёк чёрный шар размером с крупный грейпфрут, около десяти-двенадцати сантиметров в диаметре. Он лежал прямо в центре круга, ровно посередине разделяющей черты.

— Да это, как бы сказать … Ну, вроде Чёрной Луны, — усмехнулся Громов.

— Чего?

— Ну, ты можешь его использовать для победы. Пнуть под ноги противнику, чтоб тот споткнулся, или ещё чего. Считай, как козырь, — Фёдор пожал плечами, — Ясно?

Мне пришлось кивнуть. Довольно символично — в Чёрную Луну никто не верит, но в мензурке есть этот шар.

— А схватить его можно?

— Ну, попробуй. Пока хватать будешь, сверху клинком прилетит хорошенько.

Да, в словах Фёдора логика была.

Я с интересом продолжал осматривать помещение, пока велась подготовка к дуэлям. Вгляделся в дальний конец зала, куда свет от оживлённого центра не доставал, и заметил, что там поблёскивали какие-то прутья.

Мне пришлось спросить у Грома, что это.

— Там клетки. Раньше для испытаний ловили элементалей, и держали в них.

— Типа «снежков»?

— Ага, типа…

— Вот раньше да, — громко сказал Плетнёв, который заметил наше появление, — Раньше у студентов были настоящие испытания!

Он вышел из толпы в центр круга, и я впервые увидел во всей красе костюм для мензурки.

Так, если не знать, для чего это, можно было бы и посмеяться. Костюм больше напоминал обрезанный скафандр-фартук, который крепился на спине широкими ремнями.

Юбка из толстой кожи с подшитыми под ней деревянными пластинками закрывала пах и ноги до середины бёдер. На животе проглядывал металлический круглый щиток.

Шея, плечи и руки тоже закрывались кожей, но там, насколько я понял, она была просто очень плотной, чтоб посвободней двигаться. Вроде только наплечники отличались особой твёрдостью.

Голова прикрыта шлемом с крепким сетчатым забралом, которое вместе с подбородком немного прикрывало и шею.

И венчало весь этот кошмар самурая наглое декольте на груди. Там красовался большой прямоугольник голой открытой кожи.

Плетнёв гордо светил своими сосками, выпятив грудь и упираясь в пол длинной шпагой с круглой гардой. В плотных перчатках, Николай сжимал рукоять, надавливая и заставляя лезвие немного пружинить.

Хотя при ближайшем рассмотрении оказалось, что это всё же тонкая сабля. Оружие больше напоминало древние китайские мечи, которые легко гнулись и напоминали едва ли не фольгу. Сабля действительно была с круглым концом, чтоб нельзя было случайно проткнуть оппонента.

Но и так, отхлестав противника таким клинком, можно больших дел наворотить.

— Я тоже считаю, что зря убрали «испытание стихией», — продолжал Плетнёв, стоя посреди круга, — Только заглянув в глаза исчадию вертуна, ты поймёшь, что такое — магия!

Он поставил ногу на чёрный шар, гордо обвёл всех взглядом, и я прочёл на лицах многих восхищение. Хотя некоторые всё-таки смотрели со скепсисом. Получалась вполне логичная картина — правду о событиях возле Белого Карлика, где Плетнёв оставил отделение солдат умирать, знали далеко не все. Работает пропаганда, ничего не скажешь.

— Потому что трусость здесь, в этом круге, убьёт ваших соратников там, на настоящем поле боя, — продолжал слащавую речь Плетнёв.

Я только поразился. Вот же толчковый пёс, и ведь хватает наглости так врать? Или он сам реально верит, что смелый и крутой?

— Ну, кто хочет показать, что он — настоящий Лунный? — каштан, задрав подбородок, проехался взглядом по лицам студентов.

Его надменные глаза скользнули и по моему лицу. Василий внутри меня решил выпендриться, послал эмоции возмущения, но мне было глубоко наплевать. Ветров-то вообще зелёный, а я уже вышел из того возраста, когда меня могли легко взять «на слабо».

Вот если б на кону стояла моя Арина. Ну, хорошо, хорошо, Вася, и Перовская Елена тоже. За этих девушек я бы… мы бы ему морду-то начистили.