По словам одного из присутствующих журналистов, весь зал ощущал непреодолимое отвращение. Когда Таксиль закончил говорить, в зале началась суматоха. Многие двинулись в сторону выступающего, в его сторону летели оскорбления и плевки. От гнева толпы Таксиля спасли только его друзья и сопровождавшие его полицейские, которые провели его в близлежащую пивную.

Впрочем, о мистификации Таксиля говорили не больше двух-трех дней — как будто все молчаливо согласились с тем, что преступник не заслужил той славы, которую искал. Церковь предпочла с достоинством отмалчиваться. Представители Civilta Cattolica набрались наглости и заявили, что никогда по-настоящему не верили Лео Таксилю и Диане Воган. Они заверили читателей журнала, что новость о мистификации почти не побеспокоила святейшего папу, который лишь заявил, что мошенничество Таксиля было еще одним примером того, насколько дерзкими могут быть франкмасоны.

Лео Таксиль благополучно доживал свои дни на пенсии в уютном гнездышке, которое купил на доходы со своих выдумок о палладианстве. Когда появлялась возможность, он переиздавал старые книги, такие как «Тайные влюбленности Пия IX» (The Secret Loves of Pius IX, 1900) и «Забавная библия» (The Bible for Laughs, 1901). Умер он в безвестности вдалеке от столицы в марте 1907 года.

От соседки Ирландии до запредельно далекой Новой Зеландии растянулась Британская империя в свои золотые годы, занимая четверть всех территорий планеты, на которой проживала пятая часть всего населения Земли. И строили империю торговцы и завоеватели, флибустьеры и миссионеры, ученые и капиталисты, воины и поселенцы, чиновники и путешественники, монархи и демократы, врачи и наркоторговцы. И жители британских владений были крайне неоднородны, даже несмотря на навязываемое британской короной четкое разделение между белыми поселенцами и небелым коренным населением. В эту вторую группу подданных империи входили и напыщенные, но покорные ближневосточные шейхи и индийские царьки, и охотники-собиратели многочисленных африканских племен, и скромные австралийские аборигены. Британская власть несла с собой железные дороги и верховенство закона, но вместе с ними — рабство, голод и уничтожение. Империя перековывала мир.

И куда бы ни отправлялись имперские корабли, масонство шло вместе с ними. В феврале 1728 года спустя пять лет после опубликования масонских «Конституций» работники Ост-Индской компании в Форт-Уильяме (Калькутта) собрались для того, чтобы подать петицию на Великую ложу Лондона по поводу создания первой ложи в Индии. Первая ложа в американских колониях была основана в таверне «Кисть винограда» в Бостоне, штат Массачусетс, летом 1733 года. Пять лет спустя появилась первая ложа в Карибском море — ложа «Парэм» на Антигуа. Сначала медленно, вплоть до последних десятилетий XVIII века, а затем «искусство» вплеталось все крепче и крепче в ткань империи.

За распространением масонства по всей империи не стояло единого серьезного плана, а тем более заговора. Часто происходило соперничество и спутанность между Великими ложами англичан, ирландцев и шотландцев. И все же имперские чиновники, солдаты и предприниматели обрели в братстве готовую сеть. Ложа была региональным центром глобальной системы социального обеспечения: любой масон, которому было суждено умереть далеко от дома, был уверен в том, что его похоронят достойно, а его вдове и сиротам помогут его братья. Империя расширила возможности для налаживания контактов почти до общемирового уровня. Многие мужчины присоединялись к той или иной ложе непосредственно перед отъездом в колонии, а колониальным ложам приходилось постоянно следить за подлинностью верительных грамот. Масонство было «паспортом во всех частях земного шара», как выразились в 1896 году в Великой Шотландской ложе. Даруя долгожданное отвлечение от утомительной жизни в изолированных белых сообществах, где было мало женщин, масонские собрания часто выполняли функции бара и театра. Знакомые масонские ритуалы, где бы они ни исполнялись, помогали вспомнить о доме.

Таким образом, франкмасонство смазывало механизмы имперского господства. Но также и придавало жизни в империи зрелищности. Масоны не только строили здания для своих собраний с наугольниками и компасами над входом, они также финансировали и открывали школы, детские дома, мосты, суды… В глазах как колонизаторов, так и колонизированных масонские парады и памятники были торжественным, загадочным и порой пугающим выражением британского господства. В Индии местные жители называли здания лож «джадугхар», что переводится как «волшебный дом». Другим распространенным термином в Северной Индии и Бомбее был «бхутхана», или «дом демонов».

Где бы ни останавливался глаз историка, всегда найдутся яркие примеры роли масонства в имперской жизни.

Например, масонство активно развивалось в конце XVIII века на Барбадосе. Это был плодородный, процветающий остров — английский во всем, от домов до церквушек, богатство которого при этом было обеспечено бесчеловечной индустриальной эксплуатацией рабов. На барбадосских рабовладельческих плантациях производили сахар, который подпитывал рост британского потребительства. 10 июля 1781 года под открытым карибским небом собрались офицеры Великой ложи провинции Барбадос. Офицеры-масоны были в основном крупнейшими плантаторами острова. 10 октября прошлого года в результате самого смертоносного из когда-либо зарегистрированных ураганов погибло около 4500 человек — примерно 4 % населения. Почти все деревья были вырваны с корнем, а у большинства даже оборвало кору. Почти все здания на острове были разрушены, в том числе масонский зал в Бриджтауне, среди руин которого теперь стояли братья. Тут же они составили письмо Великой ложе Англии с просьбой о финансовой помощи для восстановления зданий, чтобы они снова могли «трудиться со всей братской любовью для будущего благосостояния самого древнего и благородного из обществ». Самое позднее к февралю 1783 года, благодаря братской помощи Лондона, был открыт новый масонский зал. Таким образом поработители Барбадоса вернули масонству его место в центре общественной жизни — наряду с ипподромом, лужайкой для боулинга и литературным клубом.

Сразу после Рождества 1820 года члены Австралийской общественной ложи № 260 отметили свой первый День святого Иоанна. В самую жару они во всех своих регалиях маршировали по главной улице Сиднея, Джордж-стрит, которая тогда была немногим больше чем просто тропа для телег, заканчивающаяся где-то в кустах. Ложа, патент на создание которой прибыл на корабле из Ирландии всего полгода назад, была первой постоянной ложей на австралийской земле. Примечательно, что среди братьев, участвовавших в процессии в тот день, был по крайней мере один «эмансипист». Этим термином обозначали высланного заключенного, который либо отбыл наказание, либо за хорошее поведение получил помилование. Первый флот из одиннадцати кораблей, на борту которых находилось около 700 заключенных, высадился в заливе Ботани в 1788 году, и так была основана колония. Разделение между эмансипистами и теми, кто прибыл в качестве свободных людей, сразу же стало источником классового конфликта. Масонство же продемонстрировало всем в Сиднее широту взглядов. В Австралии, как и во всей империи, «искусство» сглаживало социальные разногласия и помогало людям в улучшении условий непростой жизни на новой земле. Едва ли нужно говорить, что аборигены никогда даже не рассматривались как кандидаты на вступление в ряды масонов.