— Но вначале следует обговорить их цену, — напомнил Дитрих.

Сангре укоризненно покачал головой:

— Благородный рыцарь, очевидно, запамятовал, что совсем недавно он уже назвал ее. Это одна десятитысячная стоимости того же Вальтера. Учитывая, что с вас за него причитается две с половиной тысячи золотых флоринов, получается, за каждых четырех язычников, забранных с собой Сударгом, я должен уплатить владельцу один золотой флорин.

— Что?! — взревел комтур. — Да это ж грабеж! Клянусь Христовыми муками, но я первый раз встречаю такого…

Далее Яцко, осекшись, переводить не стал, а на щеках его проступил яркий румянец. Впрочем, Петр и без перевода понял примерный смысл речей Дитриха.

— Хамишь, парниша, — кротко и с легкой укоризной сказал он ему. — Грех это. Ты ж сам определил столь большую разницу между христианами и язычниками, я тут ни при чем…

Однако продолжить ему не дали, ибо фра Пруденте сухо заметил, что подсчет кабальеро в любом случае неверен, ибо все, кто пребывает ныне на землях Тевтонского ордена, скорее всего, давным-давно окрещены.

— Не спорю, — развел руками Сангре. — Но и в этом случае вы вместе с фон Альтенбургом назвали их цену. Они дороже язычников всего в сто раз, а значит, за каждого полагается заплатить двадцать пять флоринов.

— И все равно мало, — проворчал чуть подуспокоившийся Дитрих. — А кроме того, клянусь мощами святого мученика Альбрехта…

— А кроме того я достаточно уступал, чтобы разок уступили и мне, — возмущенно рявкнул Петр, наглядно демонстрируя, что его терпение на исходе. — И клянусь святым Интернетом, — продолжил он в стиле Дитриха, — равно как святомучеником Файлом и угодником Сайтом, что если ты станешь и дальше отказываться от своих слов, я сочту наши дальнейшие переговоры неудавшимися!

— Мы… согласны, — последовал тяжкий вздох инквизитора.

— Да какого черта?! — возмутился Дитрих. — Видит бог и святая Мария тевтонская, что этот… — но фра Пруденте что-то процитировал ему вполголоса по латыни и багровый от возмущения рыцарь неохотно умолк.

— Вот и чудненько, — удовлетворенно кивнул Сангре. — И еще одно. Если Сударг со своими людьми не вернется обратно к указанному сроку, причина роли не играет, я отменю сделку, потому прошу не хитрить, — и, подозвав Яцко, который должен был ехать в качестве толмача вместе с угрюмым литвином, вполголоса поинтересовался, хорошо ли он запомнил его инструктаж.

— Ничего никому не сообщать, а если станут спрашивать, знает ли Сударг, где находится его семья, сказать, что по слухам, дошедшим до него, их держат в пригороде Мариенбурга, — начал тот говорить. — Самим же…

Выслушав толмача Петр удовлетворенно кивнул — все правильно. На самом деле семья Сударга, как тот случайно узнал всего месяц назад, находилась в ином месте, а эта ложь была своего рода подстраховкой. Да, сейчас, будучи припертыми к стенке, инквизиторы не стали продолжать спор, согласившись с его требованием — слишком важно для них вернуть обратно бывшего тамплиера. Но если сказать правду о местонахождении литовских пленников, они могут их в срочном порядке перепрятать, а когда Бонифаций с Вальтером окажутся в их руках, моментально взвинтить цену. Все-таки речь идет о семье знатного вельможи, так что сам бог велел потребовать за каждого не по двадцать пять золотых флоринов, а по меньшей мере вдесятеро больше. Кроме того нынешний хозяин пленников, если его не предупредить заранее, не сможет убедительно наврать про их крещение, следовательно, цена их тогда вообще окажется ниже плинтуса.

— Не забудь, в вашем распоряжении ровно десять суток, — напомнил мрачному литвину Сангре. — И про свое обещание помалкивать и ни с кем не задираться тоже…

— Слушай, а мне показалось или тот тощий монах действительно усмехнулся, когда назвал мою фамилию? — поинтересовался Петр у друга на обратном пути в Бизену.

— Действительно, — подтвердил тот. — И лучше тебе на будущее свой… гм, гм… псевдоним больше никогда не употреблять.

— Я что, совсем не смахиваю на благородного кабальеро? — чуточку обиделся Сангре.

— Как раз наоборот, — улыбнулся краешком губ Улан. — Как дон Педро де Сангре ты вполне на него смахивал, но стоило тебе так представиться и… Ну, если попростому, то не бывает у испанских идальго такого винегрета с фамилиями и приставками к ним, понял?

Но озадаченный Петр решительно замотал головой, и Улан с тяжким вздохом пояснил, что «де ла» является, как ему доводилось некогда читать, приставкой к аристократическим фамилиям в Италии, реже во Франции, а оба слова в названии зубной пасты английские. Блэнд переводится как «смесь» или «взбалтывание», мэд — мёд. То есть выходит что-то вроде смешанного меда.

— Тогда уж лучше медовый коктейль, — буркнул Петр.

— Один чёрт, — пожал плечами Улан. — Звучит все равно что Вася Челентано-Робсон.

— Да на тебя не угодишь! — возмутился Петр. — Ну погоди!

Посмотрев по сторонам он, изловчился, ловко подцепил с ветки ели пушистый снежный комок, и не успел Улан опомниться, как этот комок оказался у него за шиворотом. Сам Сангре, весело захохотав, тут же пустил лошадь вскачь, удирая от возмущенного друга.

Вилкас было тоже вознамерился ускорить ход, чтобы догнать их, а то мало ли, но Локис остановил его.

— Не надо. Ты что, не понял, зачем наш кунигас это сделал? Он же нарочно, чтоб раззадорить его, точь-в-точь как тогда нас с тобой, помнишь? А теперь он поскакал вперед, чтобы никто не видел, как он станет окунать своего побратима головой в сугробы, обучая тайным знаниям великой борьбы.

— Во-он как, — протянул Вилкас и уважительно покосился на мудрого старшего брата. — Я бы до такого не додумался.

В ответ Локис лишь подбоченился и продолжил свою неспешную езду, горделиво задрав кверху подбородок.

В Бизену друзья вернулись в приподнятом настроении. Нежданно-негаданно заработать столько денег и впрямь граничило с чудом. Правда, имелся один негативный нюанс: как ни намекал Петр монахам по ходу азартного торга о порохе, красноречиво изображая взрыв, все оказалось бесполезным. То ли те делали вид, что не понимали, то ли и впрямь о нем никогда не слышали. И скорее всего, последнее, если принять во внимание непомерную цену, каковую Сангре посулил за него — за каждый фунт пороха по золотому флорину.

Но Улан посоветовал ему наплевать и забыть. Да, не слыхали они о порохе, но у них работа не такая, не в армии чай служат. И потом на этих монахах свет клином не сошелся. Было бы серебро, а там они влет найдут ушлых купчишек, желающих подзаработать и завязанных на Европу, что те и порох для них достанут, и черную кошку в темной комнате отыщут, даже если ее в ней нет.

По возвращении Сангре первым делом обрадовал пленников, что их пребывание в узилище, благодаря братьям из ордена и помощи неких доминиканцев, скоро закончится. Оказывается, господа инквизиторы помимо пыток еретиков находят время и для добрых дел, выкупая у язычников истинных сыновей католической церкви. Говорил он это с тайной целью посмотреть, как отреагирует рыцарь на упоминание об инквизиторах.