тоже «со свистом», оставив после себя много благодарности от клиентов, и – неожиданно! – подарок от них в виде неплохих японских Seiko в металлическом корпусе.

На самой сделке его ждал лёгкий сюрприз. Ахмед, явившийся в депозитарий на закладку денег, ходил с крайне напряжённым видом, накрепко обняв пухлый портфель. За километр было видно, что там внушительная сумма денег, ну что ж – имеет право, каждый защищает свои средства как хочет. Однако, в последнюю секунду, когда один из продавцов и один из покупателей в сопровождении банкира, должны были зайти за железную дверь святая святых депозитария, он одним движением бросил портфель на пол, и схватил протянутую дочкой её скромную, маленькую девичью сумочку, расшитую дешёвым чёрным бисером. Бумкнула дверь, запирая мужчин внутри, а Юра ошарашено уставился на портфель, дочка ему многозначительно подмигнула с гордостью – мол, да, мой папка – он такой!

Так что новый, 1999 год, парень встречал с оптимизмом, и заслуженной надеждой на лучшее – непростой быть неплохо пройден. Находясь в эпицентре бушующего кризиса, парень имел преимущество – ему не нужно было нервничать о спасении каких-либо сбережений, а значит, и двигаться он мог только вперёд. Более того, он удачно использовал выгоды кризиса – в обычное время никто с «двушки» бы не сбросил целых 5 тысяч президентов, а сейчас это вышло легко. Этот значимый для него год, начавшийся в голодной «общаге», привёл его на законное место в одном из лучших московских агентств недвижимости, которая, как было ещё у всех на слуху после знаменитой телевизионной рекламы, «… Всегда в цене!». Всё складывалось отлично, за что он и поднимал тост на первом в жизни корпоративном вечере, организованном в пансионате «Союз» рядом с подмосковным Щёлково. Его коллеги и товарищи стояли рядом, улыбаясь и поддерживая, он всех их обожал – и весёлого шутника Лёшку Байкова, и дружелюбного Карена Мелконяна, и всеобщую любимицу Кристину Рутковскую – все ребята в этот день были бодры и в приподнятом настроении, год сулил быть особенным, он так загадал про себя. Энергии и решимости у него было – хоть отбавляй, и старт получился вполне удачным, значит – вперёд!

Аспирантура.

В первых числах января у него состоялся разговор с отцом. Тот, несколько неожиданно для парня, предложил попробовать поступить в аспирантуру.

– Дело в том, сын, что подруга нашей семьи работает в одном из «почтовых ящиков», режимном научно-исследовательском институте – начал беседу отец за вечерним столом с остатками новогодних явств.

– Татьяна Данииловна – не путать с Даниловной, она к этому болезненно относится! – сообщила, что в потихонечку затухающей российской науке можно сейчас получить и найти своё место. В виде запасного аэродрома, понимаешь? Удивительно то, о чём мало кто знает, наука до сих пор по инерции принимает в свои ряды умных ребят с высшим образованиям, и даже неважно, что ты формально иностранец. Такой момент надо ловить, ибо обучение до сих пор бесплатно, даже платят какую-то незначительную, но стипендию. Плюс это бронь от армии, если ты вдруг соберёшься получать гражданство.

– Конечно, соберусь, пап, без этого я очень ограничен в своих возможностях! А что за бронь и зачем она мне нужна?

– Сынок, не валяй дурака! Гражданство, если ты его сейчас и соберёшься получать, даёт не только возможности, но и налагает ответственности! Например, воинскую повинность никто не отменял, все разговоры о контрактной армии пока только «пшик». И до двадцати семи полных лет тебе ещё целых четыре года с хвостиком, а аспирантура занимает полных три года, а там-посмотрим. Не спеши с этим гражданством, тебе что – кисло?!

Парень задумался. Все его знания о таких НИИ ограничивались бессмертным трудом братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» и обрывочными сведениями, почёрпнутыми в детективных и шпионских романах последних лет.

– Эээ… пап… Гражданство мне нужно, правда нужно, чтобы не чувствовать себя ущербным и получить работу своей мечты. Но и аспирантура, наверное, не повредит. Учиться я умею и открыт для нового опыта. А что там делать нужно и что мне это даст?

– Вот это, сын, правильный вопрос. Во-первых, звание кандидата наук – это очень весомо, во все времена и на всех континентах, и может тебе достаться бесплатно! Во-вторых, право на регистрацию в Москве на три года, только аспиранты имеют такие привилегии. В-третьих, учёба в аспирантуре зачитывается, как трудовой стаж, тебе там официальную трудовую книжку заведут, понимаешь? Ну, и, разумеется, общение с профессорами и академиками в их среде, по их законам, на твой профессиональный уровень, безусловно, повлияет благотворно.

Аргументы были сильными. Основная работа при этом не должна была пострадать, времени учёба поначалу много не отнимет, уверили его. Юра, улыбнувшись, кивнул, и пошёл собирать все свои немудрёные документы – паспорт, диплом, фотографии, тетрадку, ручку, и через 10 минут он был готов. Папа заглянул к нему:

– Записывай: ГУП НИИГрафит, метро Шоссе Энтузиастов, прямо у выхода из метро. Выход там один, не заплутаешь. Тебе нужен учёный секретарь, Марчукова Лариса Васильевна. Обсудишь с ней все детали, не забудь потом заглянуть в кабинет к своему «патрону», Татьяна Данииловна тебя будет ждать примерно в 11 часов. Удачи, сын!

Массивное здание НИИ, сложенное из светло-жёлтого кирпича, популярного в брежневскую эпоху, занимало пару кварталов на углу Шоссе Энтузиастов и Электродной улицы, выглядело так, как и должен был выглядеть могущественный когда-то НИИ: скромная вывеска у входа, стеклённая советскими стеклопакетами надвратная часть, и полное ощущение покинутости обитателями. Однако, внутри были все признаки режимного института – будка бдительного вахтёра, железный крутящийся турникет, вытертый тысячей рук до зеркального блеска, железные ящички для почты у входа, и запах всеобщей унылости… Старый дисковый телефон, во всяком случае, работал, и секретарь сразу отозвалась, пообещав спуститься за ним через минутку.

Дама оказалась очень милой и доброжелательной, ведя его по умопомрачительному лабиринту коридоров и переходов, беспрестанно щебетала, рассказывая об институте. Юра же во все глаза разглядывал внутренности НИИ, каким несчастным тут всё выглядело. Лампочки горели через одну, окна – только в конце бесконечных коридоров, почти полное безлюдье, унылый полумрак и грязный немытый линолеум дополняли картину. Не так он себе представлял «почтовый ящик», ой, не так…

В кабинете у Ларисы Васильевны, тем не менее, было очень уютно и чистенько. Даже пахло приятно, а стол был завален ворохом бумаг и писем, намекая на бурную деятельность хозяйки. Она выдала ему анкету, и, пока он с ней знакомился, начала «введение в действие»:

– Смотрите, Юрий, нам нужны