Юра аж рот разинул от удивления – как-то всё время забывалось, что он работает в секретном НИИ. А тут такие дела – допуск, секретные документы, Первый отдел, «цербер». А, может быть, его разыгрывают, хотя нет, непохоже – мужчины вон какие серьёзные, но он решил всё-таки переспросить:

– Как вы сказали, ХариУс Максимович?

Мужики переглянулись и дружно захохотали, что в пустом почти кабинете звучало просто оглушительно, усиливаясь перекрёстным эхом. Парень сидел, довольно улыбаясь – если его и разыгрывали, то после такой прививки веселья, получив своё, коллеги должны признаться. Однако, отсмеявшись, те его просто поправили:

– Нет-нет, Харис Максимович, запомни, он татарин, такое имя у него. Человек достойный, уважаемый, не ляпни там при нём такое, надо же, речную вкусную рыбину вспомнил! Иди, хохмач, получай уже допуск, ты нам нужен.

Но с допуском что-то не заладилось. Строгий мужчина не спешил ему подписывать, придирчиво, даже подозрительно изучая его паспорт с трезубцем и прилагавшуюся к нему длительную, трехлетнюю регистрацию. Парень с таким трудом её добыл – сначала долго выпрашивал у Учёного секретаря официальную справку о зачислении в очную аспирантуру, потом трижды ездил вечерами в этот недружелюбный паспортный стол милиции своего района, отстаивая каждый раз очереди, платил госпошлину в соседнем Сбербанке, беспрекословно менял фотографии – у них, видишь ли, изменился принимаемый формат, а на стенде переклеить не успели – но всё-таки добыл, чем и гордился, и берёг эту хрупкую сероватую бумажку с официальным круглым штампом.

Наконец мужчина поднял на него стальные пронзительные глаза.

– Не могу я вам, юноша, присвоить допуск. Вы же гражданин другого государства!

Юра про себя тихонечко выругался. Как будто это не было, блин, известно заранее! Весь НИИ был в курсе, как ему казалось, всего-то два аспиранта в этом году, в прошлом – ни одного! Его даже директор приветствовал по имени, столкнувшись как-то в вестибюле, хотя ни разу до этого они не виделись.

– Понимаете, я родился в Крыму, в русской семье, отец развёлся с мамой ещё в 1985 году и переехал в Москву. Я же не виноват, что Советский Союз развалился, пока я взрослел, мне этот документ, можно сказать, выдали новые власти насильно. Но теперь я приехал к отцу, с твёрдым намерением исправить эту ошибку.

– Это хорошо. Но как я вам могу подписать допуск, да ещё второй степени, когда вы по факту являетесь гражданином другого государства, да ещё и не очень дружественного! Вы, между прочим, работаете в непростом институте, а в организации-участнике оборонного заказа Российской Федерации, здесь у нас производятся комплектующие для межконтинентальной баллистической ракеты Тополь-М, которая скоро должна быть принята на вооружение, а пока является секретной разработкой государственного значения. Об этом, вам, кстати, знать ещё не положено, у вас допуска нет.

А в стальных глазах плескалась радость. Как же, он же не зря на эту должность поставлен, его задача – бдительность! Даже вопреки здравому смыслу, и производственным интересам он может употребить свою крошечную, но власть, и отказать новичку, а значит – обязан это сделать. И неважно, что развалилось государство, наука влачит нищенское существование, и последний грузчик в институте знает, в какой части забора находится удобная дыра на улицу – его самолюбие продолжает нести бдительную псевдослужбу.

Юра вздохнул. Происходящее ему лично казалось фарсом – его прямому руководителю этот формальный допуск нужен, для реальной работы, а тут такое препятствие. Но его шеф наверняка знал, что делает, когда отправлял его сюда, и авторитетом в НИИ обладал немалым. Придётся это сказать вслух, хотя эта идея ему не очень нравилась, но нормальные аргументы закончились.

– Вы знаете – как можно более сухо и равнодушно сказал он – меня сюда прислал директор нашего Центра, с заданием получить допуск. Если есть причины – позвоните, пожалуйста, ему.

Суровый мужчина, казалось, обиделся – так резко он выпрямился:

– А мне ваш Смирнов не указ! Я же тут не болванчик, чтобы делать всё, что он скажет!

Но трубку тем не менее снял, позвонил, и в удивительно спокойном тоне задал пару сухих вопросов. Разговор длился пару минут, после чего он спокойно подписал требуемую бумагу. Отныне парень был не только мэнээсом, референтом, аспирантом, соискателем учёной степени, а приобрёл ещё и сомнительную честь быть носителем некой, пока абстрактной, государственной тайны. Звучало, конечно, торжественно, но эта сцена внушала только ощущение затянувшегося абсурда.

Начальники только посмеялись над ситуацией, посоветовав ему выкинуть это из головы, и, чтобы быстрее ему с этим помочь, выдали пятистраничный рукописный труд с фрагментами описания технологии производства нового изделия. Это надо было в быстром ритме перепечатать – переговоры должны были скоро начаться, и судя по напряжённой атмосфере, витавшей в кабинете – обещали быть важными. И Юра застучал клавишами запачканной, видавшей виды клавиатуры, нагоняя потерю времени у блюстителя секретности. Его преследовало вчерашнее видение блестящего будущего начинаемого предприятия, и оно могло воплотиться очень быстро, если эти неглупые люди всё правильно рассчитали и переговоры будут успешными. А свою часть работы он сделает на пять с плюсом, он их не подведёт!