Ага! Вот швед – судя по всему, капрал – что-то крикнул… Подскочив, пушки жахнули одновременно. Просвистела картечь.

Тотчас артиллеристы бросились прочищать стволы орудий банниками, хватко потащили матерчатый патрон с порохом и еще один – с картечью…

– И впрямь проворные парни… Мой – капрал, твой – заряжающий.

– Понял.

– Сейчас… вот рассеется дым…

Ветер унес к реке густые клубы дыма…

– Ну, вот… пора…

Тщательно прицеливаясь, Дэн действовал так, как во время сдачи зачета по огневой подготовке. Главное условие меткого выстрела – это его неожиданность для стрелка. Не надо его поджидать – обязательно спусковой крючок дернешь, и пуля уйдет вниз. Спокойно, очень спокойно, совместить целик с мушкой… и с мишенью… вот с этим капралом, ага… И никаких дурацко-обывательских «затаить дыхание»! Просто ровно и ритмично дышать… Ствол и руки все равно будут немного дрожать – стрелок живой человек, и сердце у него бьется. Следует просто описывать круг… воображаемой линией, протянувшейся от глаза Дениса до груди шведского капрала… Вот так… вот… целимся примерно «в яблочко»… и одновременно плавненько давим на спусковой крючок… не ждем выстрела… не проглатываем… Хорошо, замок – кремневый. Был бы фитильный – провозились бы…

Выстрелы грянули почти одновременно. Схватившись за грудь, упал капрал, отбросило к колодцу заряжающего…

Шведы засуетились, нашлись у них и ружья… И тут вдруг вылетел к околице лихой кавалерийский отряд! Казаки и с ними – «синий» гусар – Тошка.

Вылетели, понеслись…

Шведы бросились к пушкам… зарядили… снова грохнули… Густой дым заволок орудия, никуда не денешься – приходилось ждать… Тем временем гусары перезарядили штуцеры… и когда пороховой дым развеялся…

Снова два выстрела! И снова два трупа… Остался один – низкорослый, мелкий шведик. И этот вот малец оказался весьма хитрым! Укрылся за колодцем… выбрался… бросился с банником к пушке…

– Ишь ты какой хват! – заталкивая пулю в ствол, Культяков ухмыльнулся… – Жаль, не быстро мы… Смотри-смотри – патроны тянет… кульки…

На это раз выстрелы оказались неудачными. Впрочем, нет, Давыдов, похоже, все-таки попал. Только что насмерть шведа не поразил – пуля угодила врагу в правую руку. И тот все же смог выстрелить! Орудие вновь окуталось дымом…

Гусары переглянулись…

– А давай-ка его…

– Давай!

Пока не рассеялся дым, Давыдов и его новый приятель бегом преодолели расстояние до околицы и, подбежав к орудиям, выхватили сабли…

Шведик встретил их штыком! Действительно, шведик – низкорослый, худенький… и возрастом, верно, не старше корнета Тошки. Левый рукав мундира юного шведского артиллериста был мокрым от крови, худощавое веснушчатое лицо парнишки казалось необычайно бледным, однако светлые глаза смотрели грозно, с яростью!

Ткнув напарника локтем, Денис вложил саблю в ножны и отдал артиллеристу честь:

– Je suis un aide de camp, le colonel Koulnev siège capitaine de cavalerie Davydov. Je vous suggère de renoncer soldats. Qu’il n’ya pas de dégâts à votre honneur. Vous avez lutté jusqu’au dernier. Vous êtes un bon soldat.

«Я – адъютант полковника Кульнева, штабс-ротмистр Давыдов. Предлагаю вам сдаться, солдат. В том нет урона вашей чести. Вы бились до последнего. Вы – хороший солдат», – именно так сказал по-французски гусар, не зная, поймет ли его упорный шведский мальчишка.

А мальчишка понял! Покусал губу…

– J’ai entendu beaucoup de bien sur le colonel Koulnev. Dans ce cas, je me rends, seigneur!

«Я слышал много хорошего о полковнике Кульневе. В таком случае я сдаюсь, господа!» – тотчас перевел Давыдов, принимая от пленника мушкет.

– Надо бы его перевязать, – Культяков покачал головой. – А то еще изойдет кровью.

Перевязав пленника, уж чем нашлось, гусары поспешили к лошадям, к лесу… Как раз в это время уже подоспела русская пехота – завязался штыковой бой! Какая уж тут теперь артиллерия… Повсюду слышались хрипы и стоны, звон штыков… И русская сила переломила наконец шведскую!

Шведы не бежали, нет. Просто организованно отошли.

– Не преследовать! – тут же приказал Кульнев. – Раненых – в деревню. И наших, и шведов. Убитых – похоронить. Разводить костры, готовить обед. Пленных покормить.

– Сделаем, ваше благородие!

– Ну что, Денис? – завидев Давыдова, полковник спешился и радостно обнял друга. – Доложили уже, какой ты есть хват! Молодец, славно с батареей удумал.

– Да там полбатареи и было-то, – заскромничал гусар.

– Молодец, молодец… – нахмурив кустистые брови, Яков Петрович подошел к только что разведенному костру: – Пустите, братцы, погреться?

– Ах, вашбродь…

– Господин полковник…

– Яков Петрович, родной…

Полковник с явным удовольствием присел к костру, глядя, как, растопив в котелке снег, солдаты принялись варить кашу. Уселся у костра и Давыдов.

– В штыковом бою одни шведы с нами, русскими, могут на равных биться, – неожиданно промолвил Кульнев. – Вишь ты, Денис, – до штыков дело дошло. Славно держались шведы. Неспроста это, ой неспроста. Видать, чуют они за собой какую-то силу. Видать, король подкрепление прислал.

В штаб-квартиру все вернулись веселыми. Лихой эскадрон ахтырцев, провожая отступающих врагов почти до реки Пихайоки, на обратном пути наткнулся на богатый шведский обоз – «магазин», – в котором чего только не оказалось! Солонина в бочонках, мороженая рыбы, тяжелые буханки ноздреватого черного хлеба, французское вино, настоящий ямайский ром и даже шампанское! Последнее обрадовало гусар сильнее всего.

– Ну, братцы, – веселился Культяков. – Сахару сыщем, будем жженку делать. Тошку нашего в гусары принимать! А то как-то до сих пор и не приняли, забыли. По военному-то времени, ага.

Вечером выбрали дом попросторнее, каменный, двухэтажный, там как раз и расположился поручик и еще несколько офицеров из гродненских и ахтырских гусар. С дозволения хозяев устроили пир, не забыв пригласить и полковника.

Зажгли свечи да, положив над большой серебряной братиной скрещенные сабли, принялись жечь сахарную голову… Жженка так жженка, чего уж! Тем более Тошка-то оказался лихой гусар!

Даже Кульнев похвалил:

– Ну, день сегодня твой, Антон Иванович. За храбрость твою – к награде будешь представлен.

– Служу Отчизне и государю-императору Александру Палычу! – вытянулся в струнку корнет.

Вспыхнул, затрещал сахар, стекая по саблям в налитую в братину смесь вина и рома.

– Торжественно объявляю сие помещение – комнатой гусар! – благословив пир, Яков Петрович посмотрел на Давыдова. – Ну, давай, Денис. Чти стихи!