Я не знаю, сколько времени мне нужно, чтобы смириться, что их нет. Жизнь продолжается, а я как будто застряла в прошлом. Не могу отпустить его. И мне всё чаще кажется, что он где-то рядом. Мой Джим, который не мог так просто погибнуть. Но, годы идут, и с каждым днём и часом, дают мне понять, что я лишилась шанса вновь его встретить. Лишилась возможности быть полноценной.

Мне кажется, что я схожу с ума. Порой он мне видится в толпе. Последний случай произошел три месяца назад, когда я гналась за ним, а он просто растворился за поворотом. Я отчётливо видела его, и после этого долго приходила в себя. Я до последнего верила, что это был он.

Родители обеспокоены этим, но это не их дело. Это не их жизнь.

Я стала мамой, и теперь это единственная отдушина, которая позволяет держаться на плаву. Ради сына и Эмили, я буду жить.

Но при мысли, что нужно куда-то далеко ехать, меня начинает знобить. Мне и так нормально живётся в своем районе, в своём мире, в котором нет места толпе. Зачем переться через половину страны на отдых, от которого у меня один стресс? И как убедить родителей, которые так рьяно меня туда тащат?

***

Через два дня

Санта-Моника встретила нас мягкой, практически идеальной погодой. Я не успела ничего придумать, а мама как обычно, нашла способ повернуть всё так, как ей выгодно. Манипуляции детьми прошли по её плану, и я сдалась. Алексу и Эмили нужен этот отдых. Не могу же я лишать их этого удовольствия, тем более, что Эмили была очень рада и ждала поездки?

В общем, сейчас я сижу в номере и собираюсь с силами, чтобы выйти на пляж. Родители с внуками там уже целый час, а я всё никак не могу побороть себя. Разглядывая себя в зеркале, примеряю самое длинное пляжное платье. Не хочу лишнего внимания к своему телу.

Большие тёмные очки и шляпа с широкими полями. Вот так, то, что нужно!

Взглянув на себя ещё раз, чертыхнувшись, плюхнулась на кровать. Господи, да я похожа на конспиратора. Хотя плевать. Пойду так.

Закрыв номер, в коридоре встретила пару недоумевающих взглядов. Мне всё равно. Иду дальше.

Наконец-то завидев родителей, чувствую облегчение и встречаю мамин удивленный взгляд.

— Джесмин, что это за наряд? Ты же тепловой удар получишь! — негодуя, качает головой она.

— Дорогая, отстань от неё, — вступается папа.

— Но мы же приехали отдыхать, а не издеваться над родной дочерью, — не уступает мама.

— Вот именно, поэтому давай оставим её в покое. Мы и так ждали её больше часа, — полушепотом намекает папа.

— Я все слышу. Можете не шептаться. Если тебе не нравятся мой внешний вид, то я могу уйти, — говорю маме, и её брови ползут вверх из-под очков.

— Что ты, нет, конечно. Глупости какие! Я просто волнуюсь за тебя, как же ты не понимаешь? Ты поставила на себе крест, а так нельзя. Вокруг столько хорошего и удивительного. Пора смотреть шире и дышать полной грудью, — на одном дыхании произносит она, и я замечаю, как покраснел отец, заметив моё выражение лица.

Эти нотации, которые по её мнению мне должны помочь, разъедают душу хуже кислоты.

— Джесмин, мы не хотим тебя обидеть, и тем более заставить забыть прошлое. Просто нам больно смотреть на твои страдания. Посмотри на них, — приобняв меня за плечо, папа указал на играющихся в песке Алекса и Эмили. — Если бы они страдали так же, как бы ты поступила?

Его вопрос поставил меня в тупик. Впервые я посмотрела на ситуацию под другим углом. Мне стало так больно только от одной мысли, что не дай бог им пережить такое.

— Можешь не отвечать. Я всё понимаю, — он обнял меня, поглаживая по спине. — Просто отвлекись хоть немного. Перестань наказывать себя. Ты не виновата, — тихо сказал он, а я продолжала смотреть на своих детей.

Эмили выглядела счастливой, хотя она столько пережила. Такая маленькая, но со стальным стержнем внутри, которым обладает не каждый взрослый человек.

— Мне нужно переодеться, чтобы искупаться, — ответила папе, и он кивнул в ответ.

Возвращаясь в номер, кто-то окликнул меня в коридоре.

— Джесмин? Боже, это ты?! — зовёт меня женский голос, и я не могу поверить своим ушам, что слышу его.

— Эмма? — отзываюсь я и медленно разворачиваюсь.

Передо мной стоит подруга, с которой мы не виделись и не общались больше двух лет. Мне не хотелось ни с кем можно налаживать связи, я была погружена в себя. А она ведь беспокоилась, звонила мне чуть ли не каждый день, а я… а что я?

— Господи! Ты живая! — радостный вопль и мгновенные объятья моей сумасшедшей подруги сбивают с ног и толку. Она тараторит без умолку, причитая о том, как соскучилась и сильно рада видеть меня.

Я знала, что год назад она уехала в Калифорнию. И всё. А она обо мне практически ничего не знала.

— Слушай, я сейчас просто в шоке. У меня даже руки трясутся, смотри, — говорит она, показывая мне руки. — Я так рада, что встретила тебя! Ты свободна? Может, пообедаем вместе, выпьем, поговорим? Прости, я так резко напала на тебя, — начала извиняться она, заметив моё замешательство.

Эмма настоящий тайфун, что сносит с ног своим появлением. А я отвыкла от этого. Когда-то и я была с ней на одной волне, а сейчас стою как вкопанная и не знаю что сказать.

— Прости, — единственное, что вырвалось у меня.

— Да брось. Я всё понимаю. Так что, ты согласна?

— Я с детьми и родителями на пляж собиралась. Думаю, вечером будет можно встретиться, — предложила ей и заметила, что лицо подруги мгновенно вытянулось.

— С детьми? У тебя есть дети? — ошеломлено спросила она.

— Долгая история, — вздохнула я, чувствуя себя неловко.

— Это же прекрасно. Дети это счастье! Боже, моя хорошая, как же я скучала по тебе. Я не выдержу до вечера! Можно я с тобой на пляж? — чуть ли не прыгая начала умолять меня Эмма.

— Хм, а ты одна? Может, я тебя отвлекаю?

— Об этом не беспокойся. Скажу своему жениху, и он всё поймёт, — уверила она и, подхватив меня под руку, уже явно была намерена не отпускать.

***

Сидя в уютном ресторанчике на берегу, Эмма, широко распахнув глаза, слушала мою историю. Допивая третий коктейль, она скривилась и горько всхлипнула, поставив меня в неловкое положение.

— Прости, Джес. Но это слишком. Это не справедливо, — сморкаясь в салфетки, причитала она.

— Такова жизнь, — грустно покачивая бокал вина в руке, ответила я. Отчасти мне стало легче, хотя бы сейчас, когда я поделилась своей историей с человеком, который меня понимает.

— Алекс такой сладкий. А эта девочка, такая хорошая, — качая головой, пыталась успокоиться, причитала подруга. — Не справедливо, чёрт возьми!

— Я рада, что мы встретились. Мне стало немного легче, — тихо призналась я. — Хотя бы сейчас. Куда ты смотришь? — спросила подругу, которая прищурившись, всматривались за мою спину.