- Знаешь, Викторова, говорят, на тебе пробы ставить негде, - замирает напротив меня.

Я впадаю в ступор, явно не ожидая услышать от него подобное. Я знаю, что обо мне говорят. Знаю, в каком свете меня выставила Эмма, и не только она, Жорин в своё время тоже постарался, но, блин, я реально не думала, что он скажет что-то подобное. Чтобы ни происходило в нашем прошлом... теперь я ясно вижу, что он изменился, стал более жестоким, прямолинейным, он пришёл сюда ткнуть меня лицом в грязь. Мне плевать на то, кто и что думает. Я просто хочу, чтобы он ушёл. Его не было шесть лет, и я не уверена, что мне было нужно его появление в моей жизни сейчас.

Смотрю на его ухмылку и со всей дури бью по роже.

- Пошёл вон.

Шелест проводит языком по верхней губе, трёт щеку и, схватив меня за руку, притягивает к себе.

- Но почему-то с каждым разом я верю в это всё меньше.

- Я сказала, вон, - повышаю голос, стараясь вырваться.

Барахтаюсь в его захвате, а он без колебаний приподымает меня, усаживая на столешницу.

- Пусти… пусти.

- Тише.

Проводит ладонь по моей шее, вдыхая воздух, его пальцы фиксируют мою голову, слегка впиваясь в волосы. Мои кулаки сжимают лацканы Никитиного пиджака, стараясь держать на расстоянии, но с каждой секундой делать это становится всё труднее. Он словно поглощает всё вокруг себя, его бешеная энергетика парализует, отключает разум. Я разжимаю пальцы, но всё еще пытаюсь отстраниться. Шелест перехватывает мою ладонь, сжимая в своей, но резко отпускает, проводя фалангами по моим ногам под задранной юбкой.

А потом я вспоминаю нашу первую ночь и то, что было после. Свою боль, ведь для меня это была самая настоящая трагедия. Мальчик, в которого я влюбилась, переспал со мной и исчез, бросил одну, уехав развлекаться с другой. Сколько месяцев после я вспоминала всё это - изощрённо прокручивая каждый момент в голове. Искала оправдание ему, себе, но так ничего и не нашла. Выставляю руки вперёд, сползая со столешницы на пол.

- У-хо-ди, - на выдохе.

Ник отстраняется, сглатывает, но до сих пор фиксирует мою шею, смотря мне в глаза, которые я закрываю.

- Ты собираешься плакать?

- Нет. У меня нет для этого поводов.

Распахиваю веки.

- Я очень на тебя злился.

- Это неприятно, когда тебе изменяют, по себе знаю.

- Согласен, это очень неприятно, - отпускает меня, делая шаг назад, - это глупо - обсуждать сейчас то, что происходило по малолетству.

- Глупо, - киваю, - зачем ты сюда приехал?

- Не знаю. Увидел тебя в ресторане и… просто приехал.

- Где взял адрес?

- Марк.

- Почему я не удивлена?!

- Я поеду.

- Езжай.

- Пока.

Он выходит из кухни, а я стою у столешницы, придерживаясь одной рукой, не в силах даже шагнуть. Меня накрыло волной прошлого и настоящего, они пересеклись именно сейчас, в этой точке координат, заданной кем-то, кто решил над нами поиздеваться.

Чувствую ли я что-то к Шелесту? Не знаю. Мне больно думать о том, что было, мне сложно верить в то, что происходит сейчас. Я не доверяю Никите, как и всем вокруг.

Мне с трудом даётся абстрагироваться от этого ужасного вечера, после которого я ложусь спать, словно выжатый лимон. Но уже с обеда я еду на встречу с Гердой, она определилась с местом, теперь нам нужно понять, чего мы от него хотим. Нужно всё согласовать. Что мы и делаем на протяжении часа, честно говоря, при всей своей миролюбивости, она до жути требовательна и местами вредна. Она из той породы людей, кто на раз-два способен вынести мозг.

- Думаю, на сегодня хватит, - смотрит на часы, украшающие её запястье, - мы с мужем идём в театр.

- Здорово. Хорошо провести время.

- Спасибо. Тебя подвезти?

- Я на машине.

- Тогда до завтра.

- До завтра.

Герда накидывает на плечи пиджак, поправляя укладку, и, сунув телефон в сумку, уже собирается выходить, но резко останавливается, впиваясь в моё лицо взглядом.

- Хотела попросить прощения за Теону, думаю, она вчера наговорила тебе лишнего.

- Ничего страшного, эмоции.

- Ты превосходный специалист.

- Спасибо.

- Знаешь, - касается моего плеча на долю секунды и отнимает руку. - Я была удивлена, когда увидела тебя в качестве менеджера, очень удивлена, и скажу честно, не сразу узнала. А вот когда пришёл Никита, уж точно поняла, что ты - это ты. Удивительно, как тесен мир.

- Не то слово, как удивительно, - бормочу себе под нос.

- Мне было искренне жаль, что вы расстались, ты хорошая девочка, и я думаю, что вы подходите... подходили друг другу. Но я не имела, как и не имею права лезть в отношения моих детей. Это их жизнь.

- Достойная позиция. Но я не понимаю, зачем вы ссоритесь с Теей, проще было бы отказаться от моих услуг. К чему эта нервотрёпка?

- Ты хороший специалист, почему я должна жертвовать идеальностью своего мероприятия из-за предвзятости моей дочери? Твои разногласия с Эммой - только твои, к работе они не имеют никого отношения.

- Но вы же знаете, что я сделала, по их версии.

- Знаю, но повторюсь - это не имеет никакого отношения к работе. К тому же иногда всё не так, как кажется на первый взгляд.

- Иногда…

- До свидания, Диана.

- До свидания, Герда Брониславовна.

Ник

Выхожу за дверь её квартиры, проклиная происходящее.

Я случайно увидел Ди в ресторане, она прошла мимо меня, даже не заметив, просто проплыла с задумчивым выражением лица. Мне потребовалась доля секунды, в которую вместились мои колебания, и я пошёл следом, забыв про Регину, хоть она и была сегодня антидепрессантом. Ещё с утра Сонька вынесла мне весь мозг, как по щелчку, я знаю, с ней что-то происходит, и это мне не нравится, то, как она старается разрушить выстроенные между нами границы. Это началось совсем недавно, но она с маниакальной силой хочет изменить наши отношения, притянуть за уши, чтобы впихнуть их в рамки слова «любовь». И вот, мой обычный вечер вновь превратился в цирк.

Викторова бесит и притягивает одновременно, разве так бывает? У меня холодная голова, я отношусь к ней с безразличием. И именно поэтому то выдираю с корнями её из работы, то вновь засовываю туда как ни в чём не бывало. Я словно мщу ей за что-то. Вероятно, за её поступки и свою слабость шестилетней давности. Это глупо, по-детски, но с каждой минутой уверенность в том, что я делаю именно это - растёт. Особенно после того, как я целенаправленно снимаю с её запястья браслет, Ди не замечает, она вся как на иголках, и стоит мне отпустить её хоть на минуту, она непременно испарится. Но я первым беру таймаут. Ухожу, зная, что увижу её сегодня ещё. Я не успел это обдумать, но уже решил.