— Дахху. Развяжи меня. Это полная бредятина. Спорим, про Пустоту он тоже выдумал?

— Нет, Тинави, нет, — друг обреченно затряс головой.

Мне вдруг стало страшно.

Я поняла, что нахожусь в комнате с двумя людьми, один из которых — официально обличенный серийный убийца, а второй, кажется, сбрендившая жертва тукхольского синдрома… Когда и как мы дожили до того, что при игре «зло против Тинави» друг уверенно выбирает сторону зла?

— Давай сделаем так… — пробормотал Дахху, закрыл лицо руками и что-то заунывно пропел, раскачиваясь на стуле, как маятник, взад и вперед.

Я испугалась, что сейчас будет очередное заклинание, направленное против меня.

Но вместо этого — Дахху все пел и пел под одобрительными взглядами маньяка — в слуховое окошко наверху пещеры проползли две тоненьких струйки черного дыма. На кухне они на секундочку растерялись, будто выбирая, как быть, но тут песнь Дахху достигла высокой диссонантной ноты — и струйки, решившись, кинулись одна ко мне, другая к Анте Давьеру.

Уже когда первая из них нагло, по-хозяйски залезла мне в ноздрю, я вспомнила, где видела такие же.

Второй раз за месяц в меня вселился бокки, прилетевший на зов друга. Я передернулась от омерзения:

— Что, теперь у нас пытки по расписанию?

— Свяжите их сознания друг с другом, — попросил Дахху ту прохладную сущность, что, как на волнах, покачивалась внутри меня. Такая же блуждала рыжим огнем в фиолетовых глазах смирного маньяка.

И без того изменившаяся колористика мира окончательно уползла во флюорисцентное сумасшествие. Бокки, казалось, дергает за невидимые рычажки мозга, настраивая мое восприятие, как ему удобно.

— Покажите историю Теннета, пожалуйста, — уточнил Дахху. — Начиная с 1033 года, восточного побережья, и дальше. И ваши воспоминания, и его. Чтобы получилась полная картина.

— Дахху, эй. Эй. Если твои бокки и могут связывать людей друг с другом, — запаниковала я, — то ты не думаешь, что Анте может им наврать, а?! Я бы наврала, будь я праховым маньяком!

Друг отрицательно покачал головой, с таким невозмутимым спокойствием, будто от второго куска пирога отказывался:

— Нет, лесным духам невозможно солгать. Да ему и не надо. Он на нашей стороне.

— Да что ж ты такой доверчи….

Я не договорила: внутри будто повеяло холодком. Вселенная закружилась у меня перед глазами.

Я уперлась блуждающим взглядом в твердь мраморной столешницы — каменная мебель не подводит, запомните это.

И столешница, повинуясь желанию бокки внутри, раскрылась театральным занавесом, окуная меня, как в патоку, в странную акварельку — то ли сон, то ли греза, то ли ожившее изображение имаграфа…

Итак, по просьбе Дахху я отправилась в воспоминания о 1033 году… Именно тогда было уничтожено Срединное государство.

Для двоечников напомню, как это случилось (в общих чертах, так как конкретику в Шолохе не учат): давным-давно, на заре времен, боги и срединники жили вместе. Потом боги-хранители осознали, что нельзя проводить так много времени с одним народом одного мира, если вселенная заселена бессчетным множеством других жаждущих и страждущих.

Тогда хранители ушли из Лайонассы. Это был нулевой год, от которого отсчитывают «нашу эру».

Следующую тысячу лет срединники вели себя, как дураки. Доказывали всем и вся, что они избранные и самые крутые. Они действительно были изумительными магами — со всем тем багажом знаний, что достался им от хранителей. Но своим бесконечным хвастовством срединники выводили из себя окружающих. Довыпендривались до того, что соседние государства и драконы дружно пошли на них войной.

За один день Срединное государство было стерто с лица земли. Драконы выжгли Мудру, обратив ее в пустынное безобразие, а иноземные войска разнесли срединную армию на восточном побережье Лайонассы.

Именно тут, на берегу, я и оказалась.

Ну, как — оказалась.

Строго говоря, по-настоящему меня тут не было: воспоминания все-таки. Материя ничуть не плотнее сновидений.

Давным-давно, еще в школе, одна фанатичная одноклассница, чьи родители были из крайне суеверного Дома Парящих, научила меня хитрому приему. Якобы хитрому: мол, посмотри во сне на руки, и тотчас вспомнишь, что это сон, и заживешь в нем, как тебе хочется. Эдакий дешевый способ исполнять мечты: знай себе, фантазируй, а мозг все радостно воплотит в дреме.

Годы шли, я, упертая деваха, все пялилась и пялилась на руки, едва только сновидения захватывали разум. Меня убивали неведомые монстры, за мной гонялись невиданные чудовища, во снах сбывались тайные надежды и худшие кошмары — попеременно, случайно, — но ни разу, ни разу взгляд на руки не помог обрести осознанность.

А привычка осталась. Так и сейчас — я машинально покосилась на ладони. Ладони были леденцово-желтыми и какими-то стеклянными. Рядом в таком же карамелизированном состоянии пребывали остальные члены нашей экспедиции: Анте Давьер и два бокки. Хм. Неужели сновидцы всегда такие конфетные?

Я огляделась. Мда…

Вокруг были трупы. Горы полусгнивших трупов на побережье, до самого горизонта. Багряная кровь заливала землю. Из леса слева летели все новые и новые, жадные до падали грифы.

Я порадовалась, что призраки вроде нас не чуят запах.

Посреди этого пиршества смерти стоял Карл, прикрыв глаза. Впрочем, лучше сказать Карланон: горделивый рыцарь, каким стал мой милый глазастый друг перед недавним прощанием в Мудре.

Рядом с Карланоном возникла из воздуха белокурая хранительница Авена. Ее сопровождал какой-то мужчина. Высокий и стройный, незнакомец мог похвастаться ярко-зелеными короткими волосами, круглыми очками с голубыми стеклами, белой рубашкой и узкими черными брюками, смешно задранными из-за полосатых подтяжек.

— Это Рэндом? — восхищенно спросила я у бокки-с-фонарями.

Мы вчетвером вытянулись шеренгой: я, бокки, еще бокки, Давьер. Видимо, умнички лесные егеря понимали, что нас с маньяком лучше не ставить рядом. Но на мой вопрос они отвечать не стали.

Зато бесплотный Анте Давьер фыркнул, наклонившись вперед:

— Милая Тинави, вообще-то это я. Позвольте представь вам — Теннет тысячелетней давности… Рэндом, даром что шут, никогда так сочно не наряжался. О! А сейчас лучше просто наблюдать. Готовьтесь узнать, из-за чего драконы на самом деле сожгли Мудру. И почему немногие выжившие, ваши предки, решили скрыть эту историю.

Я скорчилась, недовольная его присутствием, но заинтриговалась и заткнулась.

Богиня Авена обратилась к своим братьям:

- Я сообщила остальным хранителям о случившемся. Они скорбят вместе с нами. Но сюда не придут, — богиня слегка прикрывала лицо шелковым зеленым рукавом средневекового платья. Не хотела чувствовать запах разложения. Дева-воительница… Не зря на первом месте «дева»!