Дальше ехать было веселее: по льду тянулся хорошо заметный след обоза, и казалось, что вся дружина уже где-то рядом. Пусть не за ближайшей излучиной, а скорее, их разделяло два дня пути, но этот след был ясной связью, как длинное-длинное полотно, на разных концах которого они стояли, и даже мерещилось, что если как следует закричать – русы где-то впереди услышат.

Второй погост тоже оказался пуст, со следами недавней ночевки, снегом еще не замело выброшенную у двери золу с очага.

– Это последний на Нерлее! – уверенно объявил Свен. – Завтра на Меренскую реку выйдем… на Валгу то есть.

Назавтра Свен поднял всех еще в темноте – ему не терпелось скорее пуститься в путь и догнать обоз. Никому не сознаваясь, он полночи ворочался, томимый мыслями: как бы не подгадили ёлсы, как бы не свалилась им вдруг на головы погоня, когда до своих уже рукой подать…

Воодушевленные скорой встречей, двинулись в путь бодро. Свен сам прокладывал путь на лыжах, за ним Логи вез Илетай, замыкал короткое шествие Фьялар, краем глаза озирая окрестности. Нерлея, готовясь влиться в свою мать-Валгу, раскидывалась все шире, и даже под сугробами было видно, как широко расходятся берега.

Свен вдруг обернулся, сдвинул худ на затылок, и Илетай увидела, как на его несколько осунувшемся лице появляется широкая улыбка.

– Вон она, Валга! – Свен взмахом сулицы в руке указал вперед, где русло Нерлеи выливалось в широкий белый простор.

Тихо начал падать снег…

* * *

После выхода с Нерлеи на Валгу дневку устраивали всегда: лошади отдыхали, люди отсыпались, поправляли упряжь, сани, снаряжение. На этот раз стоянка затянулась: Боргар сказал, что и на второй день обоз в путь не тронется, поэтому его не будить. Люди дивились такому расточительству – зима шла к концу, если мешкать, то можно не успеть в Хольмгард до разрушения санного пути. Но с хёвдингом не спорят, и на второй день нежданного отдыха всякий развлекался как умел: отроки отправились в лес поразмяться ловом, иные пробили во льду Меренской реки лунки и забросили снасти, кто-то пошел в гости в ближайшие знакомые селения, а не желающие вылезать на холод спали либо играли в кости.

Гунни возглавил ловцов, и Велерад отправился с ними, надеясь, что время пройдет побыстрее. Он тревожился, не понимая, куда мог деться его брат, причем в одиночестве. Отроки спорили порой: раз Свен увел с собой трех лошадей, значит, намерен где-то подобрать двоих спутников. А может, взять где-то груз, который только на двух лошадях и увезешь? Но что это такое? Еще чья-то дань – но почему Свен отправился за нею один?

– Это он поклажу[57] хочет где-то взять, – глубокомысленно рассуждал Дружинка. – Верно вам говорю. Помнишь, перед Силверволлом он рассказывал, что там старого Тородда скровище лежит, огромный котел серебра!

– Это Боргар рассказывал.

– Ну, не суть, главное – поклажа! И не просто лежит, а из земли выходит, и если человек ловкий да смелый, то может его взять.

– Свен не станет брать Тороддово скровище, – Велерад качал головой. – Это же на удачу положено – зачем Свен будет конунгову удачу отнимать?

– Ну, значит, другой какой. Мало ли здесь скровищ? Серебра-то сколько сюда каждую зиму везут, кто считал? А уже сколько… да лет сто! У каждого кугыжа, поди, свой котел серебра есть. Знай только, где взять. А дело это тайное, вот он и пошел один.

Велерад не верил: ни о каком кладе он от Свена разговоров не слыхал. Зная широту его замыслов, скорее он поверил бы, что Свен, взяв запас серебра, отправился на тайные свидания кое с кем из старейшин, кто готов быть другом Олава конунга и поддержать летний поход, но их дружбу следует подкрепить подарками. Такие дела, конечно, не делаются напоказ, но все же и не в одиночку…

Это беспокойство даже шло ему на пользу: отвлекало от мыслей об Илетай. Велерад понимал, что, скорее всего, никогда больше ее не увидит – следующей зимой он сюда не придет за данью, потому что будет на Хазарском море, а может, и вторую тоже, а потом… Но любое «потом», перед которым лежал такой дальний поход, было таким же невообразимым, как облака за краем неба. В мыслях и воспоминаниях Илетай была еще близко – стройная девушка с лукавыми, немного раскосыми глазами, с длинной русой косой, в кожухе рысьего меха – такая же ловкая, гибкая, быстрая, как лесная кошка. Он помнил ее блестящие глаза, длинные черные ресницы, брови-куницы… Но на деле она не ближе, чем та дочь бога, что жила на небе и спускалась только пасти скотину. Лишь ненадолго он заглянул в загадочную Мерямаа – с ее высокими жердяными кровлями, «небесными» камнями, искрящимся куньим мехом, звенящими бронзовыми подвесками, подношениями для семидесяти семи богов, – и вот она почти позади, как рассказанная сказка. И дочь великана, приветливая к гостям из мира людей, осталась там, за стеной искусно сплетенной речи.

Лов дал Велераду повод отвлечься от этих раздумий – настреляли зайцев, добыли двух глухарей, чуть не заблудились в незнакомом лесу. Казалось бы, старались не терять из виду берег, но, видно, местные ёлсы подшутили над чужаками и сбили на какую-то другую реку, да еще и снег пошел, так что всю вторую половину дня ловцы посвятили поискам дороги назад к погосту. Перед самыми сумерками ввалились в дом, усталые как собаки и голодные, и набросились на кашу с салом.

За едой рассказывали о своих приключениях, отбивались от насмешек. Среди говора не сразу заметили, как отворилась дверь. Кто-то вошел и остановился у порога, стряхивая с себя снег.

– О, Свенельд! – изумленно и радостно воскликнул кто-то из сидящих ближе к двери.

Разглядев знакомый худ, Велерад радостно вскочил. С плеч упала гора – он и сам не осознавал, насколько сильно беспокоился за брата, и понял это лишь сейчас, когда снова видел его въяве, живого и здорового.

Оставив миску с кашей, Велерад торопливо пролез между сидящими. Все тоже перестали есть, загомонили, посыпались вопросы.

– Брат! Ты цел! – Велерад постеснялся обнять Свена и только хлопнул по плечу. – А я тебя заждался!

– Ну что, взял скровище? – около них возник Дружинка.

– Скровище? – хлопая Велерада по спине в ответ, Свен взглянул на Дружинку. – Пожалуй… почти взял.

Отроки загомонили еще громче, теснее смыкаясь вокруг них. «А я так и знал! Истинно, поклажа! Показывай, ну?»

– Почти? – не понял Дружинка. – Как это? Нашел, но не взял? Не сумел?

– Поклажу я добыл, да она непростая, – Свен улыбнулся, сбросил худ и шапку и стал стирать тающий снег с бороды. – Разойдись, не толпись тут, а то не увидите ничего!

Отроки попятились, но свободнее возле двери стало ненамного – для всех в проходе между лежанками было тесно, да и пламя на очаге давало не так много света, и люди опасались издалека не разглядеть.

– Помнишь, слыхали мы про сокровище, что Тородд конунг зарыл? – обратился Свен к брату.