При виде сестры – как всегда, уверенной, опрятно причесанной, украшенной звенящими подвесками своей работы, – тревога Толмака сменилась досадой, но он постарался ее сдержать.

– Чем этот парень настолько лучше наших, что ради него ты обманула родителей? – лишь немного хмурясь, спросил он, но от Илетай не укрылось, что внутри брат весь кипит.

Толмак был плотного сложения молодец в самом расцвете сил, довольно рослый и внушительного вида; светло-рыжая бородка окаймляла округлое лицо с румяными от мороза щеками, из-под пышной шапки лисьего меха сердито сверкали водянисто-серые глаза. Толмак и в юношах считался человеком толковым, а с тех пор как женился, завел свое хозяйство и родил четверых детей, стал пользоваться наилучшей славой среди молодых мужчин Арки-варежа. Илетай, с детства привыкшая смотреть на него снизу вверх, было оробела, но вдруг ощутила, что уже не кажется себе такой маленькой перед старшим братом: за спиной у нее появилась целая дружина, с которой не справиться и Толмаку, и это придавало ей уверенности. Она уже ощущала себя больше женой Велкея, чем дочерью Тойсара и Кастан; почти молодухой, будущей матерью собственных детей. Покинутый ею род Вайыш-эрге не имел над ней прежней власти.

– И бросила нас навсегда! – выпалил Талай. – Ты ушла, и это насовсем… и даже не попрощалась…

– Но ты ведь уже ушел на лов, шоля[58], – ласково сказала Илетай и, сняв рукавицу, приложила холодную ладонь к его щеке.

Талай опустил голову, его гнев угас.

– Ты могла бы подождать… ты ведь знала, что мы больше не увидимся… никогда в жизни…

Он не поднимал глаз, но губы его слегка дрогнули, и Илетай поняла, что он старается спрятать выступившие слезы. Она слегка покачала головой: щемило сердце при виде такого волнения этого взрослого парня, которого отец грядущим летом собирается женить. Он был одного роста с Илетай, но она все еще видела в нем младшего, за которым когда-то следила, чтобы не упал в лохань с золой или не попался злому гусю.

– Ну отчего же? – мягко сказала она. – Русы живут не на небе и не под землей. Они каждый год совершают поездку из Хольмгарда в Арки-вареж и обратно. Что помешает вам однажды поехать с ними и повидать меня? А то и не один раз? И заодно привезти домой каких-нибудь хороших товаров для себя и для продажи?

– Всю торговлю русы забрали в свои руки, наших торговых людей они не пускают к себе, – напомнил Толмак.

– Так было раньше, но теперь кое-что изменится. Вы ведь станете шуринами Велкея, а он – сын самого главного человека при Олаве. Для вас откроются пути, которые раньше были закрыты. Раньше вы знали только нашу Мерямаа, а теперь вам станут доступны все те страны-чужбины, где живут или бывают русы. Велкей много рассказал мне – страна сарацин только одна из десятков, где они обитают, или торгуют, или сражаются и берут добычу. И вы сможете пойти туда с ними! Только подумай об этом, шоля!

– Но почему? – снова заговорил Толмак. – Я не девушка и не понимаю, неужели этот парень так хорош собой, что из-за него ты лишилась ума? – Он бросил взгляд на стоявшего в пяти-шести шагах Велерада, и его досадливому взору тот показался куда хуже, чем был на самом деле. – Неужели во всей Мерямаа не нашлось кого получше? Знаешь ведь, как важно отцу прибрать к рукам Мансура и Аталыка, пока не вышло беды, а младшие наши еще не доросли до свадебных полотенец. Чем тебе Ашалай нехорош – по нему все девки сохнут, а он смотрит только на тебя! Ты могла заполучить любого мужа, какого пожелаешь! Хоть самого Сына Неба!

– Велкей очень хорош собой, но я не стану объяснять как – ты ведь не девушка и все равно не поймешь, – Илетай лукаво улыбнулась.

– Ты опозорила весь род Вайыш-ерге, когда предпочла руса всем женихам Мерямаа! Думаешь, нас утешат товары? А к тому же если ты выйдешь за него, отцу придется дать людей в войско Олава. Другим родам он приказывать не может, но все наши отправят своих… Идти на эту войну придется мне, Талаю, Тайвелу, пожалуй, Тумаю, а еще сыновьям дяди Аркея, дяди Кочи, дедушки Вожая! Ты ведь знаешь, почему мать так противится этому походу. Она спрашивала богов – спрашивала дважды! – ждет ли сыновей мере счастье и удача. И дважды боги отвечали ей «нет» – на прошлый Праздник сохи и нынче, уже когда ты пропала. Ради своего… безрассудства ты обрекла на смерть десятки, может, сотни парней и мужей Мерямаа! Люди будут проклинать тебя! Как ты могла? Может, эти русы на тебя порчу навели?

При этих словах Илетай вскинула на него глаза. Улыбка исчезла с ее лица, глаза стали серьезны и немного печальны. Она взяла Талая за руку.

– Мать гадала второй раз? И снова спросила, будет ли счастье и удача тем парням, что пойдут в поход?

– Да, я же тебе говорю! Она сначала спросила, Севендей ли тебя похитил, – боги ответили «да». Так и есть, значит, гадание верно.

О том, что между этим вопросом и другим Кастан задавала еще и третий, Толмак не знал. Этого она никому не сказала, ведь иначе посылать погоню стало бы бессмысленно, но не послать ее означало бы молча смириться с бесчестьем.

– Я расскажу вам, почему я сделала то, что сделала. – Илетай, одной рукой держа руку Талая, другой прикоснулась к кисти Толмака. – Вы сами решайте, стоит ли рассказывать об этом матери, отцу и другим. Я тоже гадала.

– Ты? – в один голос спросили оба брата, только Толмак – с удивлением, а Талай – в смятении.

– Мать ведь научила меня. И гаданию, и всем чарам и заговорам. У нее больше силы, это верно, но я знаю достаточно, чтобы пробовать…

– И что? – в волнении спросил Талай.

Толмак нахмурился. Все дети Тойсара привыкли смотреть на мать как на вестницу воли богов – и для семьи, и для всего Арки-варежа, – но теперь обоих братьев вдруг осенило понимание: Илетай, ее любимая дочь, и сама уже достаточно взрослая для исполнения тех же обязанностей. Не зря же родители сочли, что ей пора выходить замуж.

– Когда ты гадала? – задал вопрос Толмак.

– Недавно… уже когда русы были в Арки-вареже. После того как они приходили к нам в кудо заказывать подвески для жены Севендея, – ответила Илетай, имея в виду, «после того как я увидела Велкея», но не решаясь сказать так перед братьями. – Я спросила у богов: принесет ли тот поход удачу мере? И боги ответили мне «да». Трижды.

– Ты хочешь сказать, что мать ошиблась? – язвительно спросил Толмак, перетоптываясь, чтобы согреться.

– Нет. Я долго думала, как это могло выйти, что боги дали нам разные ответы. И поняла: мы задавали разные вопросы.

– Разные? Это одно и то же!

– Нет. Мать спрашивала, будет ли удача с теми, кто пойдет в поход. А я спросила, принесет ли поход удачу всем мере. Разве это одно и то же?

– Выходит, не повезет тем, кто пойдет в поход, но всем остальным… Тем, кто останется дома?

– Или тем, кто будет жить после нас, – тихо добавила Илетай, смущаясь, что приходится делать такое весомое предсказание, но побуждаемая чувством правды. – И, может быть, меня будут не проклинать за этот поступок, а благословлять, если я проложу мере дорогу к счастью и богатству. Ко всем тем странам, о которых я говорила…