– Держи, – Маст развернул чистую рубашку, положив ее на руку Зарат.

Девушка легко скользнула в нежную ткань, закрывая пугающую парня изуродованную спину. Ткань была шелковистой, а сама рубашка была чуть великовата девушке, давая свободу движениям. Наконец она повернулась к парню, опустив ещё красные глаза в пол, а он мягко прижал ее к себе и опустился на постель.

Тёплые объятия парня усыпляли и успокаивали, на душе становилось легче, и накатила усталость. Его ровное тихое дыхание и треск костра усыпляли миниатюрную девушку. Маст же наоборот тревожился, понимая, что обрёл в ней свой свет, но, увы, во время войны.

– Мы оставим деревню пустой, – старик осторожно опустился на стул за большим столом в центре просторной комнаты, – пусть жгут.

– А женщины? А дети? – Радир не выпускал из рук клочок бумаги, что принес ручной сокол, – им будет тяжело идти за нами.

– Знаешь, мальчик, – старейшина сложил руки в замок на столе, – жизнь – самая главная ценность. Можно потратить силы на её сохранение. И все они это поняли, когда дали согласие отправить своих мужчин за вами. Они готовы жертвовать комфортом ради лучших времен.

– Вы доберетесь с нами не дальше, чем до крепости Двух Пиков. И останетесь там, – Алор резко отрезал, заканчивая спор, – женщины, дети и старики останутся. Мы можем взять дальше только травниц, если они сами того пожелают.

– Пусть будет так, – старик кивнул.

Отряды гвардии были на пути к болотам, застряв на ручьях между озерами, как и мятежники, парой дней ранее. Разведка сообщила об отряде не более чем из двух сотен человек. Проще было их разгромить здесь, но терять времени нельзя, наверняка, следом уже выдвигались новые отряды.

– В живых их оставлять нельзя, – Маст скинул толстую накидку на спинку стула, – они же пойдут по нашим следам.

– Ввязываться в бой тут слишком рано, – Радир положил бумажку на стол, – но выхода у нас нет. Эта битва может поднять нас на слух людям.

– А может применим женское оружие? – Зарат поставила на стол несколько кружек и присела на свободный стул, – отравить их. Они все равно разграбят все, прежде чем сжигать, а хмеля тут достаточно.

– Это если не убьет их, то ослабит. Даже если они выживут, добить не составит труда, – старейшина кивнул, – я храню небольшой запас яда для незваных королевских гостей, пора применить его.

К обеду жители успели отравить все запасы, оставшиеся в домах и общих амбарах. Яд развели водой до низкой концентрации, с надеждой на то, что эффект его сохранится. Им снабдили не только хмель, но и полили вяленое мясо, хлеб и зерно. Из чего он был смешан – старейшина уже не помнил, но точно помнил, как он действует.

– При прежней концентрации они бы умерли моментально, – он передал свою небольшую сумку Масту, – благодарю, юноша, – он кивнул и направился следом к запряженным коням, – сейчас же они либо умрут медленно, он будет сковывать мышцы в болезненных судорогах. Либо будут вести себя как перебравшие в таверне заправские пьяницы.

– В любом случае, нам будет легче, – Маст закрепил его сумку за седлом.

Пешие отряды вышли раньше на пару часов, обходя по болотным тропам. Их знали только жители деревень, что были к югу от Тристола. Конница же решила идти вдоль крупной дороги, следом за разведкой.

– Эта лошадь лучше? – Радир подкрался к Добре, пряча руки за спиной.

– Да, спасибо, – девушка вздрогнула и обернулась, – ты снова чем-то встревожен.

– Я не хочу, чтоб ты шла в бой, – он опустил глаза, протягивая ей высокие перчатки без пальцев, – но ты все равно пойдёшь, поэтому не морозь свои нежные руки, – поклонившись, он взял ее кисть и коснулся ее губами.

– Спасибо, Радир, – она улыбнулась и, едва парень выпрямился, она приподнялась на носках и поцеловала его в щеку, от чего тот чуть смутился и улыбнулся.

Стены деревни оставались за спинами уходящего на юг отряда. Снег медленно падал на землю, а ветер стих. Солнце не поднималось высоко над землей, но его яркие лучи не преграждались облаками. Яркий свет ослеплял путников, отражаясь от снежного полотна. Редкий лес появлялся впереди, а справа, за дальними холмами, оставались большие озера.

– При нашей встрече, в темницах Рейта, ты сказал, что хочешь снова увидеть смерть, в последний раз, – Алор засунул фляжку в сумку, – ты уже ее видел?

– Да, – парень обернулся, услышав, как сзади нагоняет Зарат, – мое восстание не первое. Тогда мне было 15, наверное, – он уставился вперёд, – я шёл с ними как ученик. Тогда я уже потерял мать, я ничем не рисковал.

– Их же сожгли? – Алор вспомнил историю, что рассказывал ему отец.

– Да, – парень тяжело вздохнул и наклонился к левой ноге, закатывая штанину, – жгли всех, заперев в стертом с карты городе, я уже не помню его названия. Помню крики вокруг, помню свои крики и ужасную боль, запах жареного мяса и удушье, – он зажмурился, показывая белую от ожога ногу со стянутой кожей, – но не помню, как я выжил… я просто очнулся в чистом поле. Ноги уже были такими, но боль чувствовалась, – он закрыл ногу, заправляя штанину в сапог, – с того дня для меня есть лишь одна искра – Свет. С тех пор не боюсь боли, – он поднял глаза на Зарат и грустно улыбнулся, – но я боюсь, когда больно другим.

Алор не нашёл, что ответить, опустив глаза. Он хорошо помнил, как отец хвалился той победой ему ещё совсем маленькому, описывая, как лучники расстреливали горящих людей, что смогли выбраться из костра. Этой историей он учил быть чёрствым, убивать по приказу, а, как оказалось, и сам ослушался. Как и его сын, ведущий сейчас мятеж на короля.

– Генерал, – Зарат прервала нависшую тишину, – а что с тем письмом, что я отдала вам в Ильзаре? Я ошиблась?

– Оно почти сбылось, – Алор улыбнулся, положив руку на грудь, где уже заживала рана, – я ведь не поверил, полюбил ее. Но успел остановить, опередил.

– Любить нам опасно, – с печалью в голосе произнёс Маст, – не то время и обстоятельства , – собственные слова били по нему, – а шрам твой будет лучшим напоминанием.

– Шрам? – Зарат вопросительно посмотрела на генерала, ища на свободной от одежды коже повреждения.

– Да, она успела размахнуться, а я был пьян, чтоб остановить сразу, – он пожал плечами, – после этого и двинулся за вами. До сих пор не знаю, почему я взял его, – он кивнул на Маста, – с собой. И мысли не допускал, что он может с легкостью добить меня в пути.

– А я мечтал об этом, – парень рассмеялся, – все ждал, когда же ты ослабнешь. Один на один, ночь, пустой тракт и леса по пути. А потом увидел зачем ты меня взял, – он опустил глаза и нахмурился, – я бы себе не простил смерть того, кто вел меня спасать её, – он запнулся и прикрыл глаза.

Зарат сжала губы и, не отрываясь, смотрела на Маста. Каждое его слово в её адрес, каждое действие отдавались теплом, но во взгляде была тоска, сжимающая сердце. Внешность его была сурова – настоящий воин, будь она в момент первой встречи в ясном сознании, наверняка бы испугалась. Да и до сих пор опасалась, хоть и причин тому не было.