«Иштар в аду» – так называла картину Нелли.

«Это моя жена Лидия в образе богини, – объяснял друзьям и приятелям отец. – Я увидел ее такой в своем воображении…»

«Дикое у тебя воображение, Никодим, – однажды сказала Глаша. – Нехорошо, что дети смотрят на голое тело покойной матери. В этом есть нечто ужасное, дьявольское!»

«Ты, как всегда, преувеличиваешь, – ничуть не смущался профессор. – Художественный образ имеет гораздо меньше отношения к реальности, чем многие думают».

Это был его конек – «художественные образы», «творческая интерпретация», «преломление действительности» и прочие искусствоведческие штучки. Он говорил ярко, восторженно, с упоением, увлекая слушателей меткими сравнениями и пышными метафорами, очаровывая их своим обаянием, блеском интеллекта и широтой эрудиции. Он разбивал в пух и прах их «отжившую мораль» и «буржуазную нравственность», и они невольно принимали его сторону…

Леонтию всегда хотелось спросить сестру, как она воспринимает образ матери на картине, но не решался. Теперь уж не спросит. Нелли отправилась туда, где гуляют «вавилонские драконы» и журчит неиссякаемый источник Повелительницы Звезд.

Поглощенный этими мыслями, он не заметил, как оказался у дома отца…

* * *

Тем же вечером Астра с Матвеем приехали в клуб любителей бардовской песни.

– По-моему, мы зря теряем время, – проворчал он.

– Древние кельты называли своих певцов бардами, – заявила она. – Это подсказка! Явная связь с кассетой из тайника…

Когда речь заходила о кассете, Астра не признавала никаких аргументов против. Матвей решил не спорить.

– Сюда, кажется, ходит парень из моей группы, – вспомнил он. – Год назад он занялся альпинизмом и перестал посещать «Вымпел».

– Как его зовут?

– Вадим. Он по уши увяз в «горной романтике».

– У тебя есть его телефон?

– Где-то был…

Матвей припарковал машину на площадке перед клубом, и они сидели, любуясь снежными вихрями в свете фонаря. Через пять минут лобовое стекло стало белым.

– Позвони ему, – сказала Астра. – Нам нужен свой человек, которому можно задать пару вопросов без лишних объяснений.

Пока Матвей рылся в блокноте, она думала, чего ждать от завсегдатаев «Вертикали». Нелли была далека от творчества бардов: вряд ли ее привлекал какой-либо экстремальный вид досуга типа альпинизма или сплава на лодках по порожистым рекам. Как у нее в кармане оказался пригласительный билет этого заведения?

– Кажется, нашел. Если он не поменял номер, то…

– Слушаю, – ответил ломкий басок. – Вы, Матвей Аркадьевич? Какими судьбами?

Вадим обрадовался звонку и пообещал тотчас же прийти в клуб.

– Правда, концертов не будет до самого Рождества, – сообщил он по телефону. – В клубе ЧП. Девушку одну убили, буфетчицу.

Астра уловила последнюю фразу и вся напряглась.

– Кого убили? – шепотом спросила она.

Матвей делал ей знаки, – погоди, мол, закончу разговор, тогда объясню. Кровь бросилась ей в лицо. «Это та… четвертая!» – осенило ее. Она молча приоткрыла дверцу, впуская ледяной ветер. Несколько снежинок растаяли, попав на ее щеки.

– Вадим сказал, что недавно погибла девушка, которая работала в клубе.

– Прямо здесь?

Матвей развел руками. Парень не пускался в подробности.

– Это четвертая жертва, – твердо заявила Астра. – Я не верю в случайные совпадения. Идем, поговорим с кем-нибудь из персонала… Надо взглянуть, что это за клуб такой…

Она вышла из машины, и ему ничего не оставалось, как идти следом.

В гардеробе сидела пенсионерка с красным сердитым лицом. Ее глаза прятались за стеклами очков.

– Мы работаем в дежурном режиме, – буркнула она, принимая у гостей верхнюю одежду. – Только фильмы и репетиции новогоднего капустника. Буфет закрыт.

– Спасибо, – вежливо улыбнулся Матвей. – А где ваша администрация?

– Митя у себя в кабинете…

Клуб поразил простотой и «походным» стилем интерьера. В отделке преобладали дерево и ткань цвета хаки. В небольшом зале перед подобием сцены рядами стояли стулья. Повсюду царила гулкая тишина, пахло елкой. Облепленное игрушками и увешанное гирляндами дерево упиралось в потолок. Под елкой соорудили сугроб из ваты с блестками. Традиционные Дед Мороз и Снегурочка задорно выглядывали из-под разлапистых веток.

Из динамиков доносилась приглушенная музыка. Несколько человек сгрудились в углу сцены и что-то горячо обсуждали. Один их них повернулся к вошедшим.

– Фильмы крутят рядом, – бросил он. – В соседней комнате.

Астра потянула Матвея за рукав пуловера.

– А где Митя?

– Первая дверь по коридору…

Администратор принял их за новых посетителей, желающих провести время в неформальной обстановке. Они не стали его разубеждать. Поскольку Митя упорно молчал об убийстве, Астра сама намекнула на трагическое происшествие.

– Смерть вашей сотрудницы… не помешает всеобщему веселью?

– Мы не можем закрыться на месяц, у нас и так убытки. Персонал останется без зарплаты. Девушку этим не воскресишь. Ужасная история, – вздохнул он. – До сих пор не верится, что такое случилось именно у нас… Значит, вы не будете заказывать столик?

– Мы подумаем…

– Раз вы уже знаете, наверное, вам не стоит праздновать в нашем клубе. Не очень приятно осознавать, что…

– Спасибо за совет, – перебила его Астра. – Где тут у вас можно посидеть, выпить чашку чая?

– В «Буфете», но сейчас он не работает. Приношу свои извинения.

– А в чем дело?

– Некому обслуживать публику. Мы срочно подыскиваем официантку и повара.

– Сюда должен приехать мой приятель, – объяснил Матвей. – Он будет в течение получаса.

– Подождите его в зале или, если угодно, развлекитесь любительским фильмом…

– Мы лучше вернемся в зал! Там идет репетиция… Мы не помешаем?

– Наши люди привыкли к любым условиям…

Митя устало провел ладонью по волосам. Видно было, что ему нелегко дались последние дни. «Может, он и есть тот красавчик, которого заприметили Провоторов и домработница Ракитиных? – прикинула Астра. – Не похоже. Митя – типичный менеджер, рабочая лошадка, притом весьма заурядной внешности. Он не способен на безрассудную страсть, тем более на убийство из ревности».

Уже сидя в зале, в среднем ряду на стульях с откидными спинками, она шепотом поделилась своими выводами с Матвеем.

– Кто к кому приревновал Нелли? – удивился он. – Я не пойму!

– Полагаю, ревность тут вообще ни при чем.