– Это что, означает, что экипаж такого уровня промахнулся на выходе из прыжка? Чепуха какая…

– Случайные падения в «кротовые норы» происходят не так редко, как мы думаем. Хотя… Могут быть и другие причины, конечно. – Он посмотрел на подругу. – Возможно, уже началось. Думаю, очень скоро мы все узнаем…

Из акустических мембран прозвучал мелодичный сигнал общего вызова, а затем раздался голос Алоиза Шлоссера:

– Дамы и господа, говорит первый помощник капитана. Мы входим в зону повышенной гравитации. Убедительная просьба всем пассажирам немедленно занять свои каюты и не покидать их до особого объявления. Спасибо.

Лара вздохнула.

– Интуиция мне подсказывает, что наш отпуск будет прерван в самом начале, – сказала она. – А я уже настроилась полежать на настоящем пляже в Райском Поясе. Навстречу солнцу! – выкрикнула она фразу из рекламного буклета.

– Мне интуиция подсказывает, что если мы сейчас не вернемся в каюты, гражданин первый помощник осерчает, – усмехнулся Купер. – Да и купаться уже невозможно. Надевай шорты…

Миновав несколько коридоров, они добрались до своей рекреации.

– Ну… значит, встретимся, когда корабль выйдет из «кротовой норы»? – поинтересовалась Розен, коротко глянув на Купера и снова отведя взгляд.

Что-то странное мелькнуло в этом взгляде. Нечто такое, от чего сердце у мастер-сержанта сначала приостановилось, а потом чуть прибавило обороты.

– А зачем нам скучать в одиночестве? – спросил он, ощутив, что его голос прозвучал непривычно глухо. – Переносить десантный паралич лучше в горизонтальном положении, но какая разница, в своей каюте или нет? У меня огромная кровать, на двоих места вполне хватит…

Черт! Черт! Черт!..

Однако Лара, похоже, не заметила очередной двусмысленности.

– Здорово! – обрадовалась она. – Можно будет болтать, пока зрение окончательно не восстановится!

Купер открыл дверь и пропустил ее вперед.

Она прошла так близко, что он ощутил пряный аромат ее кожи.

Мисс Синтия на огромной скорости вырвалась из «кротовой норы», и подпространственный коридор исторг ей вслед огромный протуберанец фиолетового пламени. Облако пыли вокруг космократора полыхало искрящимися сине-зелеными сполохами. Через несколько минут корабельный ореол начал остывать, изменил цвет сначала на желтый, потом на красный, а потом и вовсе погас. Вскоре рассеялась и сама пыль – она не имела такого мощного инерционного ускорения, как огромный космократор, и в отличие от него не сумела вырваться из гравитационной зоны «кротовой норы».

– Вывалились… – пробормотал навигатор Пешич, когда почувствовал, что онемевший во время прыжка язык снова подчиняется ему.

– Корабельные параметры! – распорядился капитан Громов.

– Уточняю… – не отрываясь от мониторов, ответил первый помощник. – Полный мышечный ступор – определенно, как же без такого счастья. Мисс Синтия перепугана буквально до судорог. Так… По мнению старшего ветеринара, немедленно прыгнуть не сможем. Но рефлексы в норме – плазменную камеру можно использовать, противометеорные орудия тоже…

– Когда сможем прыгнуть? – Капитана больше интересовала жизненно важная конкретика.

– Все зависит от того, как яхта отреагирует на ударные дозы препаратов. Часов восемь – это минимум. Быстрее вывести Мисс Синтию из ступора не удастся, возможны опасное учащение пульса и скачок кровяного давления.

– Ясно. Тогда не форсируйте, – хмуро кивнул Громов. – На спасательных челноках мы отсюда сможем добраться только до Арагоны. Если надорвем корабль, эвакуироваться нам некуда. Запускайте щадящий режим восстановления. Попробуем отсидеться до следующего прыжка, никому не попадаясь на глаза… – Он тяжело вздохнул. – Вот спасибо, гражданин первый пилот. Наломали дров…

Нина Сангада молча сиснула зубы.

Пространство в зоне выхода из «кротовой норы» не было девственно чистым. Все, что проваливалось на входе и не имело достаточной инерционной массы, чтобы преодолеть гравитационную зону, скапливалось по другую сторону коридора – миллиарды кубометров пыли, мелкие астероиды, фрагменты и остовы космократоров, прочий космический мусор. Причем более легкие фрагменты быстрее уторможивались гравитацией «норы» и вливались в гигантское вращающееся кольцо вблизи нее, а более тяжелые скапливались подальше, не в силах ни совсем оторваться от устья подпространственного коридора, ни вернуться к нему. В результате Мисс Синтия поначалу пронзала абсолютный вакуум, затем скопления газов, уже встречая некоторое сопротивление среды, затем облака мельчайшей пыли. Постепенно ее скорость падала, но и космос вокруг становился все более опасным из-за появления все более крупных объектов, хаотично движущихся по эллиптическим орбитам.

По приказу капитана были приведены в боевую готовность противометеоритые орудия, расположенные по всей длине спинной хорды корабля. Из подвижных желваков орудийных башен выдвинулись усики наружных сенсоров системы прицеливания, распахнувшиеся мембраны обнажили короткие жерла бластеров. Тормозные двигатели включились сначала на малую, затем на среднюю тягу, вновь окутав яхту ореолом плазменного свечения.

– Впереди довольно плотное облако астероидов, – предупредил навигатор.

– Что насчет чужих кораблей? – поинтересовался Громов.

– Трудно сказать, – признался Пешич. – Никаких трансвакуумных возмущений не наблюдаю. Но это означает лишь то, что никто не собирается выйти из подпространства и не перемещает гравитационную массу. Пираты уже могут быть здесь – сидеть в засаде с выключенными двигателями.

– Понимаю, – кивнул Громов. – Что радар?

– Бесполезен. Кругом десятки мертвых космократоров. На радаре их не отличить от живого корабля в дрейфе. Идеальное место для засады, сэр.

– Если бы пираты нас ждали, то уже напали бы, – заметила Анна Аронштам.

– Не обязательно, – покачал головой капитан. – Могут пока присматриваться, что за корабль, в каком состоянии, чего от нас можно ожидать. На имперские корабли они вообще почти никогда не нападали…

– До недавнего времени, – угрюмо сказал Стефан Пешич.

В рубке повисла гнетущая тишина.

Космическая пыль на выходе из «кротовой норы» вилась подобно дыму, вытекающему из ствола после выстрела. Иногда яхта ныряла в пылевые языки, непроницаемые для света, и полностью пропадала в видимом диапазоне, затем снова выныривала, двигаясь прочь от коварной транспространственной аномалии. Дальше от выхода из коридора пыль, не захваченная гигантским туманным кольцом, образовывала облака и клубилась, подчиняясь закону гравитационного уплотнения. В этих облаках, как рыбы в мутной воде, скрывались останки мертвых кораблей. Часть из них, сильно изуродованные многочисленными плазменными попаданиями или термоядерными взрывами, были жертвами древних колониальных баталий, другие, погибшие от болезней и старости, выглядели почти как живые – навеки законсервированные в безвоздушном пространстве.