Восемь из ста крупнейших компаний на планете — немецкие. Страна может похвастаться малыми и средними фирмами, очень успешными в мировом масштабе — в совокупности их называют Mittelstand. Из приблизительно двух тысяч семисот «скрытых чемпионов» — фирм, находящихся в первой тройке в отрасли, лидирующих на континенте и имеющих менее пяти миллиардов долларов продаж, — почти половина расположена в Германии. По некоторым оценкам эти сравнительно небольшие компании создают 1,5 миллиона новых рабочих мест, растут на десять процентов в год и зарегистрировали в пять раз больше патентов в пересчете на сотрудника, чем крупные корпорации. Почти все они успешно пережили большую рецессию 2008–2009 годов .

Все эти успехи во многом связаны с немецкой системой профессиональной подготовки, которая теперь является одной из самых совершенных на планете. Учащиеся могут выбрать одну из сотен специальностей. Курс продолжается от двух до четырех лет и включает как теоретическую подготовку в аудитории, так и обучение на производстве. Время наставников — в том числе преподавание в классе — оплачивается. Компания организует обучение по стандартным программам и планам, разработанными федеральными органами в сотрудничестве с работодателями, педагогами и представителями профсоюзов, поэтому сотрудники сдают единые экзамены и могут работать в разных фирмах .

Из этой истории можно сделать два больших вывода, полезных в текущей ситуации. Во-первых, бизнес не всегда замечает собственные интересы. Потребовалась катастрофа двух мировых войн, чтобы немецкие деловые круги пошли на взаимодействие с трудящимися, которое вызвало бы отчаянное сопротивление многих современных американских менеджеров. Но именно эти меры стали важным фактором создания системы институтов, породившей одно из самых успешных и равных обществ на планете. С моей точки зрения, это пример той роли, которую движимые смыслом компании могут сыграть в открытии новых подходов к труду. В 1990-х годах Nike отказывалась замечать пользу от изменения отношения к цепочке поставок, а сейчас многие фирмы слепы к той важной роли, которую играет в нашем успехе социально-политическая система. Во-вторых, есть более прозаичный вывод. Чтобы добиться реформы институтов, частному сектору будут нужны сильные трудовые ассоциации, желающие внести позитивный вклад в политику и национальный диалог.

К счастью, на уровне государств и международного сообщества уже есть организации, которые могут сыграть ту же роль, что и BDI и BDA в Германии. В Великобритании Конфедерация британской промышленности представляет более ста девяносто тысяч фирм, а Торговая палата США объединяет свыше трех миллионов предприятий и в 2017 году потратила больше денег на лоббирование в Конгрессе, чем любая другая организация . Business Roundtable тоже может помочь в целенаправленных действиях.

Исторически Торговая палата США и Business Roundtable стараются не занимать политической позиции, если это не затрагивает непосредственных интересов их членов: в последнем заявлении Business Roundtable, например, нет никаких упоминаний об ответственности за здоровье американской демократии. В то же время Business Roundtable — это первая представительная деловая ассоциация, признавшая угрозу, которую несут изменения климата, а Торговая палата недавно заняла официальную позицию по этому вопросу, признав реальность проблемы и призвав Соединенные Штаты «принять технологии и инновации» и «воспользоваться мощью бизнеса, чтобы решить проблему» .

Лидеры бизнеса должны бороться с глобальным потеплением. Это означает, что, в том числе нужно энергично поддерживать науку: более семидесяти процентов американцев сейчас считают глобальное потепление «важным для них лично», однако целых тридцать процентов продолжает отрицать его реальность или роль человека в этих процессах, причем это политически влиятельное меньшинство . Кроме того, необходимо активно продвигать разумные, дружественные для бизнеса меры по контролю выбросов парниковых газов в глобальном масштабе. Если Business Roundtable и Торговая палата не возглавят наступление, необходимо будет создать другие ассоциации, которые возьмут эту задачу на себя.

Всемирный экономический форум (WEF) объединяет «тысячу ведущих компаний в мире» и называет себя «глобальной платформой государственно-частного сотрудничества». Он активно участвует в проектах, направленных на создание общей ценности, и играет ведущую роль в разнообразных государственных, частных и совместных инициатив проведения реформ. The Global Battery Alliance, например, представляет собой международную платформу, призванную «инициировать и ускорить движение к социально ответственной, экологически устойчивой и инновационной цепочке создания ценности при производстве батарей» . Проект по укреплению глобальных продовольственных систем упрощает диалог между многими заинтересованными лицами, а Transformational Leaders Network объединяет более ста пятидесяти активистов и экспертов из разных отраслей и регионов для обмена информацией, лучшими практиками и опытом» . Насколько мне известно, Всемирный экономический форум пока избегает любых действий, которые могут быть восприняты как политические: более того, его резко критикуют за нежелание заниматься структурными факторами, виновными в текущей ситуации . Однако у организации есть люди и возможности, чтобы двигаться в этом направлении — если сегодняшние деловые лидеры придут к выводу, что это важно.

Международная торговая палата (ICC) не так заметна, но ее потенциал добиться изменений довольно высокий. Это самая большая на планете бизнес-организация, представляющая более сорока пяти миллионов компаний из более чем сотни стран. Основной задачей палаты является выработка и внедрение правил международной торговли, и она часто представляет интересы бизнеса на переговорах с интернациональными организациями, например, Всемирной торговой организацией, Организацией Объединенных Наций и Большой двадцаткой. ICC финансирует некоторые интересные инициативы по улучшению контроля над цепочкой поставок и официально признает важность «полноценного участия корпоративного сектора в достижении целей устойчивого развития (SDG)» . Несколько мне известно, пока она избегает — по крайней мере публично — любых политических действий, хотя могла бы, например, настаивать на использовании критериев устойчивости для определения глобальных торговых практик. При этом организация имеет связи и масштаб, чтобы стать центральным элементом создания более устойчивой глобальной системы.

Легко быть скептиком в отношении способности частного сектора добиться системных изменений: немецкий опыт можно интерпретировать и так, что отношение деловых кругов способна изменить только мировая война. К счастью, история Дании показывает, что это совершенно не обязательно.

Когда Берни Сандерс приводил в пример Данию, многие лидеры бизнеса закатывали глаза. Однако Дания — не социалистическая страна, если под «социализмом» подразумевается государственная собственность на средства производства. Ее экономика очень хороша для бизнеса — компании, трудящиеся и правительство в тесном сотрудничестве заботятся о развитии страны. Такая структура возникла именно благодаря частному сектору.