Эти институты — и тесное сотрудничество, лежащее в их основе, — многие считают важным фактором уникального сочетания экономической и социальной силы Маврикия. Страна находится на двадцать пятом месте в Рейтинге легкости ведения бизнеса Всемирного банка и на восьмом месте среди «самых свободных экономик мира» . Реальный ВВП с 1970 по 2009 год увеличивался более чем на пять процентов ежегодно, а ВВП на душу населения в 2018 году составлял девять тысяч шестьсот девяносто семь долларов  — сразу после Польши, Турции и Коста-Рики. С 1962 по 2008 год коэффициент Джини[28] упал с 0,50 до 0,38 (в 2013 году в США он составлял 0,41, в Германии — 31,4, а в Дании — 28,5) . Улучшилась ситуация с равенством полов, а уровень бедности упал с сорока до одиннадцати процентов. Страна недавно заняла одиннадцатое место из ста двух стран в Индексе социальных институтов и гендерного равенства ОЭСР, а также шестьдесят пятое место по Индексу человеческого развития, обогнав Мексику, Бразилию и Китай .

Чему нас учит опыт Маврикия? Как я и говорила, бизнес может помочь создать инклюзивные институты даже за пределами Европы и в сообществах, неоднородных в расовом отношении. Это история иллюстрирует и тонкий баланс между экономическими интересами и общим желанием поступать правильно. В Германии, Дании и Маврикии инстинкт самосохранения заставил правящую элиту пойти на компромиссы в отношении институтов, которые им не нравились и почти наверняка вызвали бы яростный протест, если бы это было возможно. Во всех случаях соглашения оказались крайне успешны и породили чувство общности, которое и привело к верным решениям.

Баланс между собственными интересами и общим для всех представлением о правильном поведении — это сила, побуждающая многие компании присмотреться к первым четырем элементам переосмысленного капитализма: общей ценности, приоритете смысла, перенастройке финансов и саморегуляции. Он же заставляет меня верить, что компании все чаще будут поддерживать пятый элемент — построение инклюзивного общества. Движимые смыслом фирмы, которые заботятся об общей ценности, будут находить новые модели бизнеса, ведущие к доходам и при этом снижающие загрязнение окружающей среды и неравенство. Они будут искренне стремиться поступать правильно и заявлять миру — и своим сотрудникам, — что хотят что-то изменить к лучшему. Потом они обнаружат, что для выполнения взятых обязательств им не обойтись без помощи государства. По всему миру компании, страстно желающие внести положительный вклад, приходят к выводу, что общей ценности мало, что механизмы саморегуляции нестабильны, что инвесторы не поспевают за переменами. Они видят, что без полноценного сотрудничества с функциональным, прозрачным правительством, которое думает о благополучии страны и народа, многие экологические проблемы останутся нерешенными, и прогресс в борьбе с неравенством будет невелик. Усилия высокоморальных фирм — это искра, из которой может разгореться пламя глобальной политической реформы. Наше текущее положение удручает не меньше, чем ситуация, с которой столкнулась Германия в 1945 году, Дания в 1895 и Маврикий в 1967. В 1971 году будущий судья Верховного суда США Льюис Пауэлл в документе, который стал известен как «меморандум Пауэлла», утверждал, что на американскую экономическую систему идет широкое наступление. В те времена такое обвинение выглядело правдоподобным: правительство было популярным и сильным, а молодое поколение активно бросало вызов капитализму. Пауэлл утверждал, что необходимо мобилизоваться для политической борьбы: «Бизнес должен усвоить урок о том… что нужна политическая власть, что ее надо усердно поддерживать, а при необходимости использовать настойчиво и решительно, а не смущенно и с неохотой, такими характерными для американского бизнеса». Пауэлл подчеркивал также, что важнейшей составляющей успеха должна стать организованность: «Сила — в организации, в тщательном долгосрочном планировании и внедрении, в последовательных действиях на протяжении многих лет, в масштабном финансировании, возможном только благодаря объединению сил, а также в политической власти, которую можно получить только путем совместных действий».

Лидеры бизнеса откликнулись на призыв и помогли добиться поддержки свободного рынка за счет государства в такой степени, что вызвали вспышку неравенства, которая породила дракона популизма, преследующего сегодня мир. Настало время изменить подход — действовать столь же организованно и целеустремленно, как рекомендовал Пауэлл, но ставя перед собой совсем другие долгосрочные цели.

Я регулярно общаюсь с действующими и бывшими генеральными директорами. Некоторые из них — республиканцы и консерваторы, другие — демократы различных течений. В общем и целом, они придерживаются достойных ценностей и глубоко беспокоятся о нашем мире. Они понимают, что жизнеспособность системы под угрозой, но при этом в большинстве своем полагают, что не им решать эту проблему. Это заблуждение. Перестройка наших институтов критически важна, чтобы предотвратить катастрофу и создать мир, в котором бизнес будет процветать. Она не менее важна для построения справедливого и устойчивого общества. Пришло время действовать. Я не знаю, как это будет выглядеть, но один убедительный пилотный проект уже существует. Он называется Leadership Now, а возглавляет его Даниэлла Баллу-Аарес.

После выборов 2016 года Даниэллу Баллу-Аарес осаждали десятки коллег и знакомых . В прошлом она занималась инженерией и стратегическим консультированием, получила степень MBA в Гарварде, сделала прекрасную предпринимательскую карьеру и участвовала в развитии консалтинговой фирмы Dalberg — от стартапа из семи человек до компании с двадцатью пятью представительствами по всему земному шару. (Позже она вспоминала: «Мы были слишком молоды, чтобы давать советы о стратегии, но все равно открыли фирму»). Однако после выборов интерес к ней был связан с тем, что предыдущие пять лет она проработала в правительстве США в качестве советника государственного секретаря, занимаясь изменением подхода к помощи другим государствам и достижению консенсуса в отношении Целей устойчивого развития. Иногда это вдохновляло, однако у Даниэллы возникла глубокая озабоченность состоянием американских политических институтов. Ее беспокоило и то, что знакомые ей компании редко обращают на это внимание. Вот что говорила Даниэла об этом:

Через несколько месяцев после прихода в правительство я увидела, что система не работает. В величественных залах совещаний Белого дома и Государственного департамента мы обсуждали важные идеи и политические вопросы, однако становилось все яснее, что воплотить на практике большинство из того, о чем мы говорили, невозможно: предложения не пройдут через Конгресс, а если и пройдут — увязнут в бюрократии, поскольку система давно устарела и совершенно не способна что-то изменить. Кроме того, Конгресс почти не имеет стимулов что-либо делать, учитывая все больший джерримендеринг и различные манипуляции с финансированием кампаний. По сути, при администрации Обамы Конгресс принял лишь один серьезный законопроект — о здравоохранении.

Выборы 2016 года стали для Даниэллы моментом отрезвления, и она начала обсуждать возможные действия с группой товарищей по бизнес-школе.