Все это обнадеживает. Но сам процесс совершенно не похож на совместные действия, необходимые для поддержки существующих инклюзивных институтов и создания новых. Когда я работаю с бизнесменами, при упоминании этой темы они почти всегда начинают очень нервничать и спрашивают, участвовал ли бизнес в политике в прошлом, и удавалось ли ему сделать политическую систему более инклюзивной. Ответ — да.

В истории было несколько моментов, когда бизнес сыграл ключевую роль в создании инклюзивных обществ. Ниже я вкратце расскажу о трех примерах: Германии после Первой и Второй мировых войн, Дании в конце девятнадцатого века и Маврикии в 1960-х годах. В Германии система испытывала такую нагрузку, что были серьезные сомнения в ее выживании, однако бизнесу удалось найти новый способ взаимодействия с сотрудниками и вместе сделать страну одной из самых процветающих и успешных на планете. В Дании правящие элиты оказались готовы выстроить систему взаимодействия трудящихся, бизнеса и государства и создать в одном из самых маленьких и бедных закоулков Европы богатое и справедливое общество, уважающее свободу рынка. Успехи Германии и Дании можно списать на европейское наследие или однородность населения, поэтому в конце я расскажу о Маврикии — стране, которая, несмотря на глубокие расколы в расовом отношении, сумела создать процветающее многокультурное общество и сильный свободный рынок и стать одной из самых успешных в Африке. Во всех этих случаях лидеры бизнеса проявили дальновидность, воображение и отвагу попробовать что-то новое: вместе построить общество, которое будет приносить пользу всем его членам. Сегодня их решения кажутся очевидными и даже банальными, но в то время это было совсем не так.

Поражение в Первой мировой войне ввергло Германию в политический и экономический хаос и заставило отречься от престола кайзера Вильгельма II. Германская империя пала. Власть начала переходить в руки «советов», созданных по образцу Советской России, все более заметную роль играли социалисты. Чтобы восстановить стабильность и устранить реальную угрозу массовой экспроприации и экономической катастрофы, группа выдающихся бизнесменов решила договориться с профсоюзами.

Особенно важную роль в этом процессе сыграл Гуго Стиннес, богатейший человек Германии, занимавшийся углем, железом, сталью, судостроением, газетами и банковским делом. Один аналитик называл его Уорреном Баффеттом своего времени . Вместе с рядом других деловых лидеров он обратился к умеренным руководителям профсоюзов и предложил им новые экономические порядки. В ноябре 1918 года было подписано Соглашение Легина — Стиннеса, которое предусматривало восьмичасовой рабочий день, признание профессиональных союзов, право создания рабочих советов и практику секторальных коллективных договоров . Стиннес заложил фундамент национальной системы представительства работодателей: переговоры между крупными фирмами шли с 1918 по 1919 и увенчались созданием Имперской ассоциации германской промышленности (RDI). Организация была основана на отраслевом, а не региональном принципе и отдавала приоритет интересам крупного бизнеса. Стиннесу и его союзникам она позволила расширить влияние упомянутого соглашения на широкий спектр других фирм .

В период с 1933 по 1945 год фашизм, экономическая и политическая сумятица и катастрофа Второй мировой войны привели к распаду этих соглашений. Ассоциации работодателей и профсоюзы были распущены. Ведущие немецкие предприниматели презирали нацистов, но сотрудничали с новым режимом ради краткосрочной выгоды. Их соглашательство в конце концов погубило и страну, и их бизнес. После войны Германия лежала в руинах. Погибли более семи миллионов немцев — восемь с лишним процентов населения. Двадцать процентов жилого фонда было разрушено. Промышленное и сельскохозяйственное производство составляло лишь около трети довоенного уровня .

Опасаясь радикализации общества и беспорядков, ведущие работодатели вновь объединили силы с трудящимися. Были созданы Федеральный союз немецкой промышленности (BDI), занимавшийся отстаиванием экономических интересов, Федеральное объединение союзов немецких работодателей (BDA), призванное управлять отношениями с работниками, а также зонтичное Объединение германских профсоюзов (DGB). Общей целью этих организаций стало возрождение сложившейся в межвоенный период традиции коллективных договоров и взаимодействия работодателей и рабочих. Все три существуют по сей день .

Одной из важнейших задач послевоенного возрождения стало оживление и стандартизация системы профессионального обучения. Ранее не существовало ни региональных, ни секторальных правил в этом отношении: разные специальности сертифицировали по-разному, и характер и качество подготовки сильно варьировались. После войны несколько крупных промышленных предприятий инициировало создание национального координирующего органа, финансируемого BDI и BDA, который начал заниматься классификацией ремесел, а также разработкой и распространением учебных материалов и проведением сертификационных экзаменов. В рамках одной профессии учащиеся должны были получить одинаковую базовую подготовку и сертификацию. Были также разработаны механизмы непрерывной актуализации образования в ответ на появление новых технологий. Программ стажировок стало значительно больше, и в середине 1950-х годов был принят закон, официально признающий эту систему .

Деловые ассоциации и профсоюзы согласились проводить ежегодные переговоры для определения заработной платы и условий труда. Их решения были обязательны к исполнению и касались почти пятидесяти семи процентов немецких работников. Большинство немецких работодателей вкладывает средства в профессиональную подготовку и уход за детьми, предоставляет место, ресурсы и время для проведения рабочих советов. Действует система совместного принятия решений: если публичная компания в Германии больше установленного уровня, в ее совете обязательно должны присутствовать представители трудового коллектива.

Германия теперь — одна из самых экономически сильных стран в мире, а немецкое общество — одно из самых равноправных. По состоянию на 2017 год по ВВП она уступала только Ирландии, Норвегии, Швеции и США . Мобильность доходов — параметр, отражающий шансы людей, родившихся в семьях с низким достатком, заработать столько же денег, сколько зарабатывают выходцы из состоятельных семей, — в Германии ниже, чем в скандинавских странах, но выше, чем в Соединенных Штатах, Великобритании, Франции, Японии и Китае. Средняя зарплата там одна из самых высоких, а уровень безработицы — один из самых низких (чуть ниже пяти процентов, когда я пишу эти строки).

Несмотря на высокие зарплаты, немецкие фирмы невероятно успешно занимаются экспортом. В 2017 году Германия экспортировала товаров на 1,3 триллиона долларов, почти половину объема производства . (Соединенные Штаты в тот год экспортировали товаров всего на 1,4 триллиона долларов, двенадцать процентов объема производства, а Китай — на 2,3 триллиона долларов или 19,76 процента). По некоторым показателям немецкая экономика — самая инновационная на планете . Промышленное производство составляет почти двадцать пять процентов ВВП Германии (в США, для сравнения, всего около пятнадцати процентов), по индексу Всемирного банка в 2016 году в стране была самая эффективная логистика и инфраструктура .