Он сразу же уцепился за новую информацию.

– Вы говорите, что перевели сержанта Уилсона из отделения. Что вы хотите этим сказать?

– Сержант Уилсон находился в сильном эмоциональном шоке, сэр, и, учитывая сложившиеся обстоятельства, я подумала, что будет разумно поместить его в корпусе для медсестер, вместо того чтобы оставлять его в палате под носом у сержанта Даггетта.

– Таким образом, сержант Уилсон был с вами всю ночь.

Она бесстрашно смотрела ему прямо в глаза.

– Да, сэр. Всю ночь.

– Всю? Вы в этом уверены?

– Да, сэр. Собственно говоря, он и сейчас там. Я не хотела, чтобы он возвращался в отделение, прежде чем я поговорю с сержантом Даггеттом.

– И вы сами были на месте всю ночь, сестра?

В глубине ее сознания зашевелился страх. Полковника вовсе не занимало, какими непристойными вещами могли заниматься Майкл и она, он, вероятно, вообще не считал ее способной на распутство. Он размышлял сейчас о вещах, весьма отличных от любви, – он размышлял о возможности убийства.

– Я ни на минуту не оставляла сержанта Уилсона, вплоть до того момента, как полчаса назад я вышла на дежурство, а сержанта Даггетта обнаружила несколько минут спустя. Он мертв уже несколько часов, – заявила сестра Лэнгтри тоном, не терпящим возражений.

– Я вижу, – сказал полковник Чинстрэп, поджав губы. – Хорошенькое безобразие, не так ли?

– Не могу согласиться с вами, сэр. Оно вовсе не хорошенькое.

Словно надоедливый пес, он опять вернулся к прежней теме.

– И вы совершенно уверены, что сержант Даггетт не делал и не говорил ничего такого, что могло бы указывать на суицидные намерения?

– Абсолютно ничего, сэр, – решительно ответила она. – Вообще-то тот факт, что он действительно покончил с собой, сильно поразил меня. Не то чтобы это было совсем невероятно, но… уж очень уродливый способ он выбрал… Так много крови… Что же до его действий в отношении своего мужского достоинства, то у меня просто даже не укладывается в сознании, почему он это сделал. Но… с людьми всегда так. Они никогда не делают того, что от них ожидаешь. Хочу быть с вами совершенно откровенной, полковник Доналдсон. Я могла бы солгать вам и сказать, что состояние рассудка сержанта Даггетта ясно указывало на суицид. Но я предпочитаю говорить правду. Мое недоверчивое отношение к самоубийству сержанта Даггетта нисколько не меняет моего убеждения, что это действительно самоубийство. Это просто не может быть ничем другим.

Полковник повернулся и зашагал в сторону отделения «Икс», двигаясь в умеренном темпе, и она, слава богу, не склонна была его опережать. Около сорванной бельевой веревки он приостановился и поковырял валявшуюся кипу белья тросточкой, чем напомнил сестре Лэнгтри надзирательницу в летнем лагере для подростков, рыскающую в поисках подозрительных пятен.

– Здесь, должно быть, произошла драка, – произнес наконец он, выпрямившись.

Губы ее дрогнули.

– В самом деле, сэр. Капитан Паркинсон ночью дрался с рубашками.

Он двинулся дальше.

– Думаю, мне надо прежде встретиться с капитаном Паркинсоном и сержантом Мэйнардом, а потом уже посылать за администрацией, сестра.

– Да, конечно, сэр. Я не была в отделении с тех пор, как обнаружила тело, так что, полагаю, они ничего не знают. Даже если кто-то из них и пытался проникнуть в душевую, все равно ничего бы не вышло – я заперла дверь на замок, перед тем как пойти за вами.

– Ну хоть за это спасибо, – строго сказал он.

И вдруг до него дошло, что сама жизнь посылает ему отличную возможность врезать сестре Лэнгтри за все хорошее. Мужчина провел с ней всю ночь, крайне омерзительные беспорядки на сексуальной почве, а в довершение ко всему – убийство! Да он попросту покончит с ней, ее ждет позорный столб и скандальная отставка. Господи, благослови!

– Позвольте вам заметить, сестра, что, по моему мнению, вы запороли все это дело от начала и до конца, и я считаю своим личным долгом проследить, чтобы вы были подвергнуты порицанию, которого целиком и полностью заслуживаете.

– Весьма признательна, сэр! – воскликнула она без всякой иронии. – Однако я считаю, что непосредственной причиной происшедшего послужили две бутылки виски «Джонни Уокер», выпитые пациентами отделения «Икс» прошлой ночью. И если бы только я установила личность того безмозглого идиота, который дал вчера капитану Паркинсону, эмоционально неуравновешенному больному, эти бутылки, я бы с превеликим удовольствием сочла своим личным долгом проследить, чтобы он был подвергнут порицанию, которого он вполне заслуживает!

Чинстрэп споткнулся о ступеньки, чтобы не упасть, вынужден был ухватиться за покосившиеся перила. Безмозглый идиот? Полнейший кретин, вот он кто! Он совершенно забыл про виски. А она знает? О да, конечно, она все знает. И теперь ему уже не отыграться, а вместо этого придется жать на тормоза и поскорее ретироваться. Ух, проклятая! Ловкая и смелая хамка до мозга костей; уж если работа не научила ее знать свое место, теперь сам дьявол ее не научит.

Мэтт, Наггет, Бенедикт и Нейл сидели за столом на веранде. Вид у них был жуткий, по-другому не назовешь. Ох, бедняги, она совсем забыла, что собиралась дать им кофеин – она же специально слила его в мензурку да так и оставила. А теперь, в присутствии Чинстрэпа, она не может ничего сделать.

При виде полковника они встали по стойке «смирно». Чинстрэп тяжело опустился на край скамейки, но тут же пересел на середину, потому что скамейка угрожающе накренилась.

– Вольно, джентльмены, садитесь, – произнес он. – Капитан Паркинсон, я был бы крайне признателен вам за чашку чая.

Чайник уже несколько раз заливали и дважды заваривали, так что чай, который Нейл нетвердой рукой налил полковнику, оказался довольно свежим. Полковник Чинстрэп схватил кружку, не обратив, по-видимому, никакого внимания на ее непривлекательный внешний вид, и погрузил туда свой нос. Но в конце концов ему пришлось поставить кружку на стол и начать разговор, ради которого он пришел сюда. Он обвел присутствующих тусклым взглядом и начал:

– Как я понял, сегодня среди ночи в душевой имела место сцена между сержантом Даггеттом и сержантом Уилсоном? – спросил он, всем видом показывая, что именно по этому поводу он проделал весь путь от своего дома до отделения «Икс» в такой ранний час.

– Да, сэр, – беспечно отозвался Нейл. – Сержант Даггетт пытался приставать к сержанту Уилсону с сексуальными намерениями. И тогда сестра Лэнгтри отвела нас, то есть сержанта Мэйнарда и меня, в душевую, чтобы мы прекратили это.

– Вы сами видели, как все это происходило, или только узнали об этом со слов сестры Лэнгтри?

Нейл поглядел на полковника с презрением, которое даже не дал себе труда скрывать.

– Ну конечно, сам видел, своими собственными глазами! – В голосе его появились интонации, свойственные человеку, которого силой принудили описывать неприличную ситуацию, чтобы удовлетворить чей-то крайне похотливый интерес. – Сержант Уилсон, должно быть, был захвачен врасплох. Он был голый и довольно-таки мокрый. Сержант Даггетт тоже был голый, но совсем не мокрый. Однако он находился в состоянии крайнего сексуального возбуждения. Когда сестра Лэнгтри, сержант Мэйнард и я вошли в душевую, он пытался схватиться с сержантом Уилсоном, а сержант Уилсон старался отгородиться от него и занял оборонительную позицию.