Подошел Кейр, за ним подтянулись гиды-индийцы. Краешки его губ подергивались. Он любил истории о том, как все пошло не так, и я мгновенно представила, как он будет рассказывать эту. Мои губы сжались. А Кейр повернулся к гидам.

– Произошла нештатная ситуация, – спокойно сказал он.

Они кивнули и вежливо отошли на пару шагов, словно только что подали нам еду в пятизвездочном ресторане. Я присела на корточки рядом с Пэтом.

– Малыш, нам надо снять с тебя штаны.

– Нет! – крикнул Мерфи, прищурив глаза.

– Дорогой, ты не можешь в них ходить, – уговаривала я.

Он стоял, не шелохнувшись, словно врос ногами в землю. Как будто если он продолжит неподвижно стоять с плотно сомкнутыми веками, то перенесется в какое-нибудь другое место. Я догадывалась об этом, потому что мне было знакомо это состояние. Я никогда не была успешной в астральных проекциях, но это же не повод, чтобы перестать пытаться.

– Дорогой, – сказала я, – будет лучше, когда мы тебя помоем.

– Мне так стыдно, – не открывая глаз, прошептал он.

– Любимый, – сказала я, – такое случается с каждым. Даже со взрослыми. Никто ничего об этом не подумает.

Банально, конечно, но я не знала, что еще сказать. Что-то большее подчеркнуло бы тот факт, что десять человек просто стоят вокруг и ждут, когда он сдвинется с места. Я вздохнула и оглянулась. Спенсер уважительно смотрел в сторону, выражая сочувствие изгибом плеч. Я поняла, что я забуксовала. Снова забуксовала. Как я могу сдвинуть Мерфи с места, не заставив его чувствовать себя еще хуже? Я видела, что Пэт прокручивает в голове разные варианты, и надеялась, что он преуспеет в этом больше меня. Ни у кого из нас даже не было куртки, чтобы завязать ее вокруг талии Мерфи.

У меня заболела голова. Мерфи был самым маленьким. Это было нечестно. Он знал, что это было нечестно. Спенс покорил гору, а Мерфи покакал в штаны. Где справедливость?

Пэт положил руку на плечо Мерфи.

– Мы пойдем вниз к реке, – сказал он. – А там мы снимем твои штаны и постираем их. И мы сможем помыть тебя.

– Нет! Я никуда не пойду, – еще сильнее зажмурился Мерфи.

Спенсер переминался с ноги на ногу. Мои ноги затекли от сидения на корточках, но я не хотела двигаться. Я подумала, что если я встану, это покажет мое нетерпение.

Я хотела, чтобы Мерфи знал, что мы понимаем, как ему сложно. Мужчины за моей спиной ждали. Мы все ждали.

– Малыш, – мягко сказал Пэт, – я возьму тебя за руку, и мы пойдем к реке.

Пэт говорил с сочувствием, но твердо. Я сама всегда хорошо откликалась на этот тон. Он позволял мне отказаться от принятия решений и передать инициативу в руки того, кто казался более рациональным. Более способным. Неважно, что этот тон никак не мог повлиять на решение проблем. Кто-то должен быть за главного.

– Ладно. – Мерфи открыл один глаз.

Сын вложил руку в руку Пэта. Пэт встал, и они начали медленно двигаться к кромке воды. То ли Мерфи боялся, что штаны протекут, то ли просто старался избежать дискомфорта: он не сгибал ноги и не менял положения тела. Он двигался, словно был человеком-циркулем, широко расставляя прямые ноги. Все остальные тихо и медленно продвигались вперед, не желая нарушить тонкий баланс доверия.

Когда мы добрались до воды, я медленно стянула с сына штаны и трусы. Мы с Пэтом продолжали шептать: «Ты отлично держишься, малыш. Правда». Когда мы, наконец, освободили его негнущиеся ноги от грязной одежды, я начала полоскать штаны в реке. Пэт завел Мерфи в воду, держа за руку, и попытался его отмыть. Сын сжал зубы, терпя холод и не глядя на стоявших рядом. «Ты отлично держишься, малыш. Правда».

Я выжала мокрые штаны Мерфи и кинула их в лодку. На Мерфи были шлем и спасательный жилет, но он был абсолютно голым ниже пояса. За исключением обуви, которую Пэт натянул ему на ноги, когда они вышли из реки.

– Отлично, – сказал Пэт. – Думаю, мы готовы.

Мерфи повернулся к собравшейся группе, и на его лице появилось почти королевское выражение – смесь достоинства и отчуждения. Словно в ответ на бессловесную команду мальчика-короля, все сели по местам и взяли весла. Два гида на лодке-«банане» гребли впереди нас. Пэт подвел Мерфи к лодке, поднял и посадил его. Мы молча устроились поудобней. Мерфи взял весло, и мы отправились.

Я слышала, как впереди шумела вода, но на этот раз мои мысли были настолько заняты Мерфи, что тело почти не напряглось. Я не ощущала ничего, кроме жалости к мальчику. Мерфи сидел за мной, с голой попой, и я чувствовала, как его унижение прожигает мой спасательный жилет. Я была уверена, что это ужасный для него опыт. Он не будет помнить о веселье во время сплава, о триумфе Спенсера или о том, как стоял со своей семьей на скале в Индии. Он будет помнить только то, что обделался перед всеми. Я сглупила, когда согласилась сплавиться по реке. Если бы мы были в лагере, я могла бы добежать с ним до туалета или надеть на него чистые штаны.

Сидевший передо мной гид начал грести быстрее. Мы держали темп. Я не оглядывалась. Мы достигли стремительного потока и рулили между камнями при помощи весел. Лодка подпрыгивала на порогах, и я слышала радостное гиканье Спенсера. Гребля заняла все мое внимание, и мне полегчало. Мышцы двигались. Гребок веслом. Оттолкнуться от камней.

Примерно через минуту вода стала спокойной.

– Стоп, – сказал Винод. – Весла из воды.

Кейр, Пэт и Спенсер улыбались. Я оглянулась на Мерфи. По выражению его лица было сложно понять, что он чувствует. Его голые ноги были мокрыми и покрыты мурашками.

– Спенсер, хочешь перелезть в лодку-«банан»? – спросил Винод.

Я посмотрела на Спенсера, подсознательно ожидая отказа.

– Конечно, – нерешительно сказал он.

– Я тоже хочу перелезть, – вмешался Мерфи.

Я посмотрела на Пэта. Неужели он это скажет? «Сынок, но ведь ты без штанов». Может, Мерфи обо всем забыл? О чем он думал? Я оглянулась на своего маленького сына. Он улыбался, уже представляя себя в лодке-«банане». Его смущение исчезло? Или грести в лодке-«банане», как брат, более важно, чем тот факт, что ты без штанов?

– Хорошо, – объявил Винод. – Сначала Спенсер, потом Мерфи.

Лодка-«банан» держалась рядом, и один из гидов без малейших усилий перебрался в нашу лодку. Мы немного подпрыгнули. Я совсем не почувствовала беспокойство, а только ощущала, что мое тело покачивается вместе с лодкой. Затем Спенсер встал. Его поддерживали два человека, он, запинаясь, пошел на нос лодки, потом его подняли и пересадили в маленькую лодку.

Я сделала множество фотографий Спенсера в лодке-«банане», что служит доказательством моего стремления запечатлеть его неуклюжие движения и решительность. Когда пришла очередь Мерфи, я спрятала фотоаппарат в карман, чтобы он не смущался, когда его поднимали: солнечный свет, отражавшийся от его голой попы, мог бы служить маяком каждому, кто считает себя неспособным преодолеть очевидные трудности.