— Погоди, — паника снова подступала, — что значит «принять сущность»? Я перестану быть собой?

— Нет, — усмехнулся Азамай, — Только если вдруг сам этого захочешь. Некоторые просто не смогли выдержать такой тяжести. Но сначала это скорее я стану частью тебя. Буду рядом, буду подсказывать, направлять, давать силу, когда понадобиться. Я первый, но я и все те, кто был до тебя, я прожил их жизни вместе с ними, и всё равно остался. Я память, я сила, я закон.

— Закон? — Дирт устало сел, ноги подрагивали, хотя вроде тут у него и не было ног.

— Да, жизни и смерти. И это тоже станет частью тебя. Мёртвое должно оставаться мёртвым, проходить путь разложения и только тогда возвращаться обратно, меняясь и давая новую жизнь.

— И что, мне придется лично за этим следить? — ужаснулся Дирт.

— Нет, твоё присутствие в физической форме уже достаточно, чтобы закон выполнялся. Пожалуй, тебя обяжут стать королём, но тут уж как сам договоришься.

— А выбор у меня есть? — обреченно спросил парень.

— Конечно, — усмехнулся Азамай, — Выбор есть всегда. Ты можешь принять меня и стать королём тёмных эльфов. Ты можешь позволить мне оставить маленькую часть, которая будет воплощать закон и вернуться к людям. В конце концов, ты можешь отказаться ото всего и просто уйти, а я усну, и буду ждать следующее воплощение.

— То есть в последнем случае я умру? — уточнил парень.

— Все умирают, — пожал плечами Азамай, — Но ты сильный, ты справишься. А я могу следующего воплощения и не дождаться. Тёмные уйдут следом за мной, просто исчезнув в своих пещерах, а людей подчинит себе Алиат.

— Ничего себе выбор, — резко выдохнул Дирт, понимая, что всё это бог только что водрузил на плечи к нему.

— И тебе лучше с ним поторопиться, — хмыкнул Азамай, блеснув своими странными глазами, — Твой отец думает, что тебя тут убивают. И в праведном гневе, да еще и увидев то, что тут устроили тёмные, он может не захотеть выслушать их оправдания.

Дирт непроизвольно передернул плечами, представив отца в центре тёмных эльфов, которые, скорее всего после этого долго не проживут.

— Дирт, — тихонько напомнил о себе Азамай, — они тоже мои дети.

Тяжело вздохнув, парень протянул богу руку:

— Хорошо.

Азамай широко улыбнулся и пожал его руку в ответ. Ярко вспыхнул свет, Дирт открыл глаза, одновременно осознавая, что магия теперь не просто его слушается, а магия и есть он.

Камень под ним рассыпался, стекая песком на пол, а огонь по кругу взметнулся к потолку, он сел и посмотрел в сторону прохода, где с трудом удерживали защиту, все маги тёмных скопом.

— Отойдите, — слез он с алтаря и прошел к выходу, — Я сам.

Эльфы почтительно расступились, а он снял их барьер, сразу же лицом к лицу встретившись с отцом. Тот уже набрал в себя столько силы, что воздух вокруг него накалился.

— Стой! — бросился он к нему, сжимая руками, — Не надо! Всё не так!

— Дирт? — осторожно и очень подозрительно поинтересовался Риз, — Это ты? А ну докажи?!

— Да как? — удивленно захлопал глазами мальчишка, а потом резко покраснел и зашептал отцу на ухо ту самую историю. Риз облегченно выдохнул, а потом обнял его в ответ.

— Но знаешь? — он посмотрел в сторону совета тёмных, — По ушам я им всё же стукну, за ради справедливости.

Глава двадцать первая. Я тебя вернул

Руфис свернул за угол, и… вышел ровно туда, откуда и начал, с досадой рассматривая собственные волосы на полу комнаты. Лабиринт? То есть на то, что цепь его удержит, эта огненная богиня не особо надеялась? Ну и ладно. Делать всё равно что-то нужно, так почему бы не проверить и еще две дороги? Вдруг там поворотик какой затерялся или трещинка?

В этот раз Руфис решил воспользоваться «парадным входом», тем который располагался прямо за его спиной. Он прошептал заклинание, накладывая на стену печать льда, камень проморозило и, махнув рукой, он расколол его на мелкие осколки. Эльф заметил, что с тех пор, как он избавился от цепей, сила вливалась в него рекой. Он опять что-то сломал? Или как раз наоборот? Даже сизифов труд вовсе не бесполезен, ибо можно такую мускулатуру прокачать, что однажды, благодаря этому, получиться уже и выбраться.

Хмыкнув, Руфис повёл плечами, и смело шагнул в туннель, который туннелем-то как раз и не был, а был скорее похож на тот самый первый коридор, по которому они шли с Лафи. И только стоило ему об этом вспомнить, как надписи на стенах замерцали, превращая их поверхность в зеркальную. Вот только отражался в них не он сам, а его воспоминания.

Вот он скачет голышом возле бани, пытаясь увернуться от оплеухи Стена, а вот и чудесный пёсик Ирмы. Руфис даже вздрогнул, когда пасть выплыла на передний план. Ага, а вот и Рамус, и его ехидная, немного жутковатая улыбка. И огромный Дирт, несущийся по коридорам, словно выпущенное ядро.

Руфис дотронулся до стены, чувствуя, как на сердце легла печаль. Ведь Ру и Риз назвали своего старшего сына так именно поэтому?

А вот и «Чёрный кот» и его гонка по крышам Лерофа, и его с Алазаром ледяной шторм, в битве всё при том же Лерофе. Или это был Оксиден? Похоже, кое-что и он уже начал забывать.

И разговор с Ризом в башне южных ворот. Зачем ему это показывают? И самое интересное, тут нет ни одного воспоминания Ру, только его.

Возле следующей стены он задержался, внимательно рассматривая его не слишком удачный первый раз с Лафи. Да уж, со стороны это выглядело ещё хуже, но Руфис всё же рассмеялся. Кое-что у них получилось неплохо, точнее кое-кто.

— Вот видишь, рыжая, ты не зря старалась, — вздохнул он, сожалея, что всё вышло именно так. Интересно, а если бы тогда он был таким, как сейчас, у них бы получилось? Он поискал в себе хоть что-то, отдаленно похожее на любовь, но нет, сердце молчало, — Прости, Лафи. А за ней я присмотрю.

Картинка на стене сменилась, выдав крупным планом изменившееся лицо эльфийки, а точнее уже демона.

— Такой восхитительный вкус сожалений, — смакуя, произнесла Алиат, — Но я теперь даже знаю почему, — она хихикнула, — А вот в её воспоминаниях всё совсем иначе.

Пожав плечами, эльф шагнул дальше. Отвечать ей он ничего не собирался. И новая картинка, опять с Лафи, но уже во второй раз. И всё было очень даже не плохо. И даже со стороны.