местного населения. Проблема для Горского правительства возникла и среди офицерского состава в военных подразделениях, подчиняющихся им.

Например, одна из немногих боеспособных частей, Иррегулярный дагестанский полк, снялся с позиций перед важным боем у селения Алхан-Юрт. Со слов губернатора Чечни полковника М. Джафарова: «Прибывшая с этой бумагой чеченская делегация была у меня и заявила следующее: Добровольческая армия занимает фронт в 70 верст. Находившийся там Дагестанский полк, чувствуя возможность боя, бросил Чечню на произвол судьбы и вернулся в Шуру, заявив, что чеченцы якобы их не приняли, что сущая неправда»[712]. И в самом деле, мог быть факт симпатий офицеров дагестанского полка к Добровольческой армии. Не столько армии Деникина, сколько своеобразная к прежним временам, когда они воевали вместе бок о бок против общего врага, ностальгия. Примерно такого же рода настроения были замечены и среди той категории населения, которую стоит отнести к состоятельной, для которых армия А. Деникина не была исчадием зла. Они считали, что смогут найти общий язык с теми, с кем имели его до революционных потрясений. Состоятельная часть населения больше боялась угрозы со стороны большевиков, идеология которых была им чужда во всех ее вариациях[713].

Жестокость Добровольческой армии по отношению к местному населению была настолько сильна, что в политику вмешались практически все слои населения. После уничтожения чеченского аула Алхан-Юрт в марте 1919 го да чеченские старшины обратились напрямую, минуя правительство Горской республики, к правительству Азербайджана с просьбой о немедленной помощи — спасти от физического уничтожения чеченцев казачьими войсками. Поэтому неудивительно, что именно в этот момент встал вопрос о возможном присоединении Дагестана к Азербайджану для спасения от армии Деникина[714]. В конце марта 1919 года в Грозном для встречи с руководством Добровольческой армии собирается группа влиятельных чеченцев. Приглашенные были не «проденикинскими» или «пророссийскими», нет, на самом деле они пришли по просьбе чеченского генерала от артиллерии Э. Алиева, который был для них авторитетом, его уважали в народе. Помощником у чеченского правителя стал И. Чуликов. Чеченская депутация не была никем уполномочена, она не представляла какие-то определенные политические или религиозные силы в Чечне. Чеченские шейхи и влиятельные люди из разных сел пришли, чтобы услышать от самого Верховного главнокомандующего — что он хочет от них. Но услышали они ультиматум чеченскому народу. Хотя чеченская депутация и старалась сбить накал напряженности, нетрудно было догадаться, что военное сопротивление только усилится. Чеченцы убедились в том, что им не стоит рассчитывать на взаимопонимание с командованием Добровольческой армии. Поэтому столкновения возобновились еще до того, как депутаты успели разъехаться по домам[715].

В противовес этим настроениям генерал Деникин начал переговоры с горцами. 7 апреля через Пржевальского он вызвал в Грозный к себе на переговоры первых лиц Горской республики якобы для переговоров с ним и Союзным командованием[716]. С ним встречались председатель Совета Р. Капланов, З. Темирханов, министр путей сообщения и глава шариатского правления Н. Гоцинский. Однако вместо представителей Союзного командования делегацию горцев встретили только английское командование и А. Деникин по отдельности. Генерал Деникин прибыл вместе с представителем британского командования. Это были не столько переговоры, сколько заявление горцам об отказе признавать вообще кого-либо из числа тех, кто представляет Горскую республику[717]. Эта встреча должна была продемонстрировать членам Горского правительства непреклонность решения генерала Деникина захватить весь Северный Кавказ и считать его частью той России, что развалилась в 1917 году. На встрече с представителем командования английской миссии англичане пытались убедить горцев, что войска генерала Деникина не выйдут за рамки границ Терской области, единственное исключение будет сделано в отношении Петровска, так как этот порт необходим им для выхода на Каспий и для контроля по морю на отрезке Баку — Астрахань. Особо подчеркивалось, что Дагестанская область остается в сфере влияния английской миссии, а значит, будет гарантирована от вторжения деникинцев.

Факт встречи с Горским правительством самого генерала Деникина также должен был погасить малейшее желание горцев выступить против или поставить под сомнение способность Добровольческой армии захватить Северный Кавказ. Горцы также продумали свою тактику, понимая, что назначение в их делегацию бывших генералов, некогда сражавшихся под знаменами Российской империи (М. Халилов, Н.-б. Тарковский[718] и др.), поставило бы встречу под контроль со стороны руководства белых. Именно по этой причине в делегации горцев не было ни одного военного. Однако члены делегации еще не успели покинуть Чечню, как войска Деникина 9 апреля заняли Гудермес — важный железнодорожный узел[719], и двинулись на захват порта Петровск.

В силу сложившейся ситуации парламент Союза горцев Северного Кавказа на своем заседании 11 апреля поставил вопрос о недоверии политике правительства республики, не сумевшего собрать армию для сопротивления деникинцам. Спикер парламента В.-Г. Джабагиев потребовал предоставить ему пост министра внутренних дел, заявив, что он сумеет «за три дня организовать армию»[720]. В Дагестане могли рассчитывать лишь на Дагестанский конный полк и сформированный буквально накануне вторжения армии Деникина батальон имама Шамиля[721] (они относились к армии Горской республики). В распоряжении правительства имелось 27 скорострельных орудий, 24 полевых и 3 горных орудия, но на все эти орудия не было ни одного артиллериста, все это было мертвым грузом. В ответ на критику со стороны парламента президент республики П. Коцев поставил вопрос о доверии всему кабинету, заявив, что готов уйти в отставку немедленно. Однако он получил поддержку большинства членов парламента: в этой ситуации заниматься новым правительством не было уже времени. Ко всему прочему в народе циркулировали слухи, что правительство работает против горцев, и в качестве доказательства назывался тот факт, что жена президента П. Коцева — казачка, а министр народного хозяйства — вообще православный осетин, а в армии Деникина много осетин именно из числа христиан. Это были слухи, но они негативно влияли на репутацию правительства, и его авторитет таял так быстро, что вопрос об отставке стоял в повестке дня практически каждый день. Представитель Азербайджана А. Ахвердов указывал, что в Горской республике нет вообще понимания необходимости иметь информационную службу. Все опиралось именно на слухи. Порой о том, что происходило в Чечне, в Баку узнавали быстрее, и уже оттуда информация передавалась в Темир-Хан-Шуру[722].

Было решено срочно отправить приглашение двум шейхам — Узун-хаджи Салтинскому и Али-хаджи Акушинскому. Влияние первого было сильно в горной Чечне, а второго — в горном Дагестане.

Мусульманское духовенство в период распада Российской империи было свободно