– Вот, – протянула бумажку с каракулями – номером телефона.

– Хорошо, – сказал он равнодушно и сунул бумажку в карман куртки.

Мимо проходили какие-то девчонки, она изобразила на лице улыбку – все-таки кавалер с машиной – и кокетливо помахала рукой.

Примерно через неделю он сунул руку в карман куртки – полез за телефоном. В кулаке оказался свернутый в тугой шарик комочек бумаги. Он его расправил и обнаружил цифры, которые сложились в телефонный номер. Внизу была приписка – спросить Лиду из 206 комнаты. От скуки он позвонил, спросил Лиду… Потом оказалось, что ей негде жить, и она поселилась в его квартире. Первый раз она пришла к нему в постель сама, бормоча что-то насчет Яшки с соседней улицы. Он понял, что она «не девушка», но тогда ему было все равно. В постели она пыталась изображать утонченность чувств-с, но в какой-то момент вдруг зашептала: «Ой, мамочки», и он ее в это мгновение почти полюбил.

Свадьба была скромной, праздновали в кафе: молодые, два друга Алексея, ее подружка из общежития. Криков «горько» не было, просто поужинали, распив бутылочку вина и литр водки. Через неделю поехали знакомиться к теще в Козодрюпинск. К городу Козодрюпинску претензий у него не было, а к молодой жене – да, были. За это время Лидия изменилась. Во-первых, она осознала статус замужней дамы, жены офицера милиции, и решила сменить свой гардероб. Деньги она тратить не умела, больших сумм в руках до этого времени не держала, и покупала всякое дешевое барахло, предназначением которого было – половая тряпка после первой стирки. Она стала употреблять слова, значение которых не вполне понимала, но считала изысканными. В квартире появились глянцевые журналы, и теперь Алексей знал, что примерно она прочитала, по новым манерам и запросам: крем для нежной кожи, сумка со стразами, авокадо на завтрак. С работы Алексей ее быстро уволил. Она ее, работы то есть, стеснялась, а должность – секретарь – воспринимала по корню слова – секрет. Ничего о своем благородном труде на благо капитализма не рассказывала, намекая на сложные обстоятельства. Обстоятельства на самом деле были непростыми. Фирма – так именовала себя шарашка, находящаяся за пределами МКАД, занималась вроде бы вполне легальным бизнесом – заготавливала шкуры домашних животных. Работы почти не было, стало быть, доходов от бизнеса – тоже. Держал заведение некий Абдулла, который, несмотря на скудненький доход от шкур, ездил на последней модели «вольво», обедал в дорогих ресторанах, менял подружек, и это настораживало. Алексею сразу вспомнились бессмертные «рога и копыта», и он наслал на шарашку ОБЭП из дружественного округа, перед этим изъяв оттуда невесту. И вовремя, потому что следом за ОБЭПом на фирму пришел ОБНОН, и Абдулла оказался объявленным в розыск.

Домашним хозяйством Лидия занималась без энтузиазма, готовить не умела и все просилась в кафе. Там было вкусно, и посуду мыть не надо. Правда, деньги быстро закончились, до зарплаты было далеко, но тут пришла мысль познакомить мужа с родственниками, и они поехали.

Городок был небольшой, деревянный, только в центре было несколько кирпичных зданий, был даже свой небоскреб в шесть этажей с лифтом и мусоропроводом. На грязной привокзальной площади стоял допотопного вида автобус с открытой дверью. Кондукторша в коричневой козловской шали высовывалась из двери и кричала простуженным голосом: «На Пихтовку, кто на Пихтовку». От вокзала до Лидиного дома было десять минут ходьбы. Навстречу молодым чинно выступила на крыльцо красивая женщина лет сорока с такими же, как у Лидии, красивыми глазами и косой, уложенной вокруг головы на манер Юлии Тимошенко. За дверью слышался какой-то шум, что-то падало, звенело. Алексей представился теще и пожал ей руку. Она строго взглянула на зятя, сдержанно поздоровалась и открыла дверь в сени. Лидия все это время пряталась за спину мужа, но в сени вошла первой, гордо подняв голову и едва кивнув матери. Алексей насторожился: не хватало ему семейных разборок. В доме было полно гостей. Родственники пришли всей командой, желая посмотреть на Лидкиного мужа. Какие-то дядья, тетки, двоюродные и троюродные сестры, братья и сваты пожимали Алексею руки, лезли обниматься, демонстрировали многочисленных детей, которые бегали тут же, кричали, оглушительно ревели, в общем, создавали шумовой фон. Матери подхватывали их на руки, шлепали, целовали, в зависимости от ситуации, меняли штаны, вытирали носы. Алексей тоскливо озирался вокруг: ему тут не нравилось. На огромном столе, застеленном клеенкой с цветочным рисунком, стояли миски с квашеной капустой, солеными огурцами, тарелки с пирогами и шаньгами – обыкновенное угощение по-русски. В центре стола красовалась четверть с самогоном, заткнутая самодельной пробкой из газетной бумаги. Молодых усадили во главе стола. Женская половина застолья дружно обсуждала Лидино платье. Ахали и охали, удивлялись такой дури – выходить замуж с голой грудью. А когда услышали, сколько за него заплачено, стали прикидывать, что можно купить на эти деньги. Получалось, что семья изза Лидиного приобретения лишилась нового погреба, или половины швейной машинки, или двух машин отборного коровяка.

До одури пили, орали непременное «горько», вели счет во время поцелуев, в общем, устроили свадьбу по всем правилам. Из всех тостов Алексей должен был понять, какое сокровище он получил в лице Лидии: и красавица, и мисс Козодрюпинск, и умница, каких свет не видывал – учится в институте в самой Москве. Лидия только и делала, что толкала его ногой под столом. Хотя бы предупредила, что «учится», а то он и не знает, как она вся изовралась. Его чин она тоже преувеличила, и дядья, понимающие коечто в милицейских званиях, дружно удивлялись, мол, такой молодой, а уже подполковник. Конечно, этого он ей не спустил, сразу сказал, что Лидия в звездочках ничего не понимает, а он как был капитаном, так пока капитан и есть, а до подполковника ему далеко, как до городу Парижу. Дядья понимающе закивали, мол, конечно, какой же он подполковник, еще и статью, и годами не вышел. Вот у них в Козодрюпинске был в (дай Бог памяти) позапрошлом году один подполковник, приезжал гостить к Марии Колихе, так он был уже в годах и при пузе, а Алексей пуза не имеет, какой же он подполковник. И правда, думал Алексей: и пуза нет, и ума тоже не нажил. На кой черт женился? Глупо и не нужно это все.

Мужики напились, жены подхватывали их одного за другим и утаскивали по домам. Теща постелила молодым в единственной комнате, которая закрывалась на задвижку. В доме были тонюсенькие перегородки, все было слышно, и Алексей чувствовал себя как в скандально известной передаче «Дом-2». Молодую жену это, похоже, не смущало, она громким шепотом обсуждала родственников, лезла к нему с поцелуями и ласками, а он лежал рядом с ней по стойке смирно и мечтал о том, чтобы все это ему только снилось. Вот он сейчас проснется, а никакой жены рядом нет, и надо идти на службу, и дома чистота и порядок, к которому он привык, а не пыль и разбросанные вещи, появившиеся вместе с Лидией.

Утром она потащила его на базар демонстрировать знакомым. Конечно, она сказала, что хочет просто прогуляться, но тщательно красила губы, подвивала плойкой волосы, что-то еще делала с лицом. Алексея нарядила в куртку, хотя он собирался пойти гулять в старом дубленом кожушке, который нашел в сенях на гвоздике. А вот шапку надеть не давала, хотя было холодно, сказала, что сейчас шапки носить не модно. Конечно, в Москве шапка была зимой почти не нужна: машина или метро делали этот предмет одежды лишним, но здесь, в холодном Козодрюпинске, он решительно надел шапку, да еще нахлобучил ее на лоб.