Патрик появился тихо, почти незаметно, чересчур быстро, будто специально поджидал меня. Он тихо прошёл в тот ряд, где сидела я, и сел рядом.

– Вы знаете, – вопрос превратился в утверждение, ведь я не сомневалась в своей правоте. Он мой отец. Всегда им был.

– Я знаю, – ответил он спокойно, без лишних церемоний.

Я смотрела перед собой, не в силах повернуться.

– Как давно?

– С того самого момента, как мне рассказала твоя мать. Семь лет назад.

Тут я не выдержала и уставилась на него. В его же лице, кажется, ничего не изменилось. Через пару мгновений он спокойно перевёл на меня взгляд.

– Как ты узнала? Луиза обещала молчать, – поинтересовался он. Я понятия не имела, что он чувствовал в тот момент.

– Догадалась, – соврала я, ощущая, что это прозвучало абсолютно неубедительно. – Мама всегда говорила, что я смышлёная. Вся в отца, – а вот это уже была правда. Только я не знала, какого из отцов она имела в виду: Роберта или Патрика.

Он усмехнулся, услышав мой ответ.

– Хорошо, можешь не объяснять.

– И что теперь? Вы же не собирались рассказывать.

– Не собирался. Я до сих пор считаю это знание лишним для тебя.

Я заглянула в его глаза, ставшие в тот вечер похожими на мои.

– Почему?

– Я хотел, чтобы ты жила счастливо в любящей семье.

– Вам стоило сказать об этом моей матери.

– Ты не знаешь этого, но, когда она вернулась сюда после смерти отца, я просил её уехать. К тебе. Просил не один год. А она всё время отвечала, что погубит тебя, так же как делала это со всеми, кого любила.

– Она разбила мне сердце, когда оставила меня.

– Как и мне, – серьезно ответил он.

Мы целую вечность сидели в тишине. Каждый думал о своём.

Мама ушла от нас, когда мне было семь. В тот год умер мой дедушка, её отец. Некоторое время она жила в доме с фиолетовой крышей, а позже, разведясь с отцом, подалась в монастырь неподалеку от Корка. Это всё, что я знала. Больше мне никто ничего не объяснил. Я поняла, что она винила себя в смерти отца, ведь он умер именно после разговора с ней. Но я всё ещё не могла понять, почему она оставила меня с Робертом. Он даже не приходился мне родственником.

– В своё время я больше всего на свете хотел, чтобы твоя мать осталась здесь… со мной. Но она уехала. Это стало началом нашего конца. Когда я увидел тебя, то подумал, что, возможно, я мог бы стать тебе другом. Однако, поняв, что ты хочешь уехать, как когда-то хотела она, я решил, что стоит сохранить всё в тайне.

Я молча смотрела на него, не зная, что ответить. Вероятно, это был первый раз, когда он говорил со мной предельно откровенно.

– Я понятия не имею, что сказать…

– Тебе и не нужно.

– Нет, я… Я так долго боялась вас и почти ненавидела из-за того, что вы сделали с моим отцом.

– Я сам корю себя за то, что сделал с Робертом, но я не мог по-другому. Это не только я решаю.

У меня на глаза навернулись слёзы, когда я вспомнила тот вечер. Взгляд отца из-под опухших век.

– Вы не защитили его…

Он коснулся моей руки. Это запрещалось уставом. Никто не знал, что мы связаны родственными узами.

– Ты должна понять одну-единственную вещь, – чётко начал он, – я тебе не враг.

– Поэтому вы не сказали никому, что видели меня?

– Не сказал. И не скажу. Но ты тоже должна молчать.

Я лишь всхлипывала.

– А теперь вытри слёзы и иди домой. Скоро придут вечерние молящиеся. Не думаю, что они тебе понравятся. И знай, что можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я буду рад помочь тебе.

Он встал, и я тоже, после того как успокоилась.

– Этот город… – заговорила я, когда мы подходили к выходу, – находясь в нём, чувствуешь, что время останавливается. Кажется, я живу тут целую вечность. Здесь так тесно. Тут нечем дышать. Как люди могут жить здесь всю жизнь?

– Они просто знают, что как бы тяжело ни было, если они сдадутся – лучше не станет.

Сид Арго

Мы, как обычно, идём вместе домой. И как так выходит? Мы ведь никогда не договариваемся встретиться и не ждём друг друга, это получается совершенно случайно.

– Говорят, вы с Рэмом подружились, – начинаю я, как бы между прочим, хотя мне небезразлично. Мне чертовски небезразлично. Возможно, в глубине души я даже зол. Ведь последний месяц фамилия Вёрстайл подозрительно часто слышится в одном предложении с именем Кевина.

– Подружились? – ты усмехнулась. – Ну это громко сказано. Мы просто занимаемся вместе.

– Я не хочу становиться ревнивым идиотом. Мне просто хочется узнать, каким образом заполучить твоё время. Может, чему научусь у него.

– Я помогаю ему с французским. Тебе же помощь не нужна. И ревновать тут глупо.

– А как же не ревновать? – спрашиваю я, усмехаясь. – Кевин Рэм – будущая звезда американского баскетбола, реинкарнация самого Майкла Джордана, – произношу пафосно, как это делают в рекламе чего угодно по телевизору, и уже своим голосом добавляю: – Перспективный соперник.

– Да, пожалуй, – подтверждаешь ты, хмыкая, – в случае если бы я была спортивным комментатором или скаутом.

– Не притворяйся, будто тебя это совсем не волнует.

Ты останавливаешься, поворачиваясь ко мне.

– Единственное, что меня волнует в Рэме, – это его уровень французского, потому что я не хочу краснеть перед Блейк после итогового теста.

В этот день к разговору о Рэме мы больше не возвращаемся.

42

Флоренс Вёрстайл

Перед одним из собраний школьного совета я влетела в кабинет директрисы, где, ожидая, сидел Реднер.

– Пора приступить к новым изменениям, – сказала я ему. По моей указке он внёс множество предложений, не слишком серьёзных, однако с отменой каждого, даже незначительного правила дышать становилось немного легче.

Он поднял на меня глаза, но ничего не ответил.

– Мы уже добавили в базу разрешённых цветов красный и жёлтый цвета. Теперь попробуем отменить разделение столовой на мужской и женский залы.

Снова взгляд и молчание. Я присела рядом.

– Ты чего молчишь?

Он подвинул ко мне свою чёрную папку, перевернул её в горизонтальное положение и открыл. Поверх других файлов лежала фотография семьи, которую я не видела прежде.

Я снисходительно покосилась на Реднера.

– Милая фоточка. Только у меня нет желания рассматривать фотографии, – я усмехнулась и достала из рюкзака свою серую папку. Я набросала новые предложения по изменению школьного устава, которые Брэндон должен был изучить.