– Было лучше. Раньше они унижали его, но хотя бы не били.

– А что изменилось?

– Они поняли, что им за это ничего не будет, – отвечает он так по-взрослому, что я покрываюсь мурашками.

– Мы поговорим с родителями и посмотрим, как можно решить эту проблему, – отзываюсь я наконец.

– Вы не можете.

– Я думаю, мы свяжемся с мистером Брэдсоном и позволим ему решать эту проблему.

– Ленни не хочет, чтобы отец знал.

– Почему?

– Вроде как ему не до этого. У них и так много серьёзных проблем из-за бабушки.

– Школьная травля – это тоже серьёзная проблема.

Снова ловлю твой многообещающий взгляд.

– Я знаю только одно, – продолжаю я после небольшой паузы, – ты не должен приходить домой с синяками. Это хорошо, что ты пытаешься помочь ему, но один ты не справишься, так же как и он. Нужна помощь взрослых. Это нельзя так оставлять.

Пит в сотый раз пожимает плечами, как он это любит делать, когда не знает, что ответить, и упирается взглядом в пол. Повисает тишина, которую нарушает шум из коридора. Я сразу понимаю, что это возвращается мама, отчего вздыхаю с облегчением. А всё потому, что она всегда может найти правильные слова, а ещё потому, что она не будет отчитывать так строго, как папа.

– Пойду предупрежу её, – бросаю я, выходя из комнаты.

Мама расстраивается, когда узнает, что Пит снова взялся за драки, но не ругает меня, хотя это моё упущение. Мы говорим об этом на кухне.

Когда мы с ней поднимаемся, то застаём тебя и Пита в том же положении, в котором я вас оставил. Вы молчите, не глядя друг на друга, но я знаю, что вы говорили, пока меня не было. Я знаю тебя, ты бы не смогла промолчать, сталкиваясь с такой явной несправедливостью.

Позже я пытаюсь поговорить с тобой, чтобы выяснить, что ты ему сказала, но ты не раскрываешь секрет. Точно я могу сказать одно: после разговора с тобой Пит больше никогда не возвращался домой с синяками.

43

Флоренс Вёрстайл

– Ты совершил хороший поступок, – сказала я, глядя на мальчишку с рыжевато-каштановыми волосами.

Он поднял на меня серо-голубые глаза, однако ничего не ответил.

– Сколько их было?

– Кого именно?

– Тех, кто били.

– Четверо.

– А остальные?

– Остальные смотрели.

Так обычно и бывает.

– Они не хотели бить меня, но я заступился за него, поэтому и получил.

– И что же ты собираешься делать дальше?

Пожатие плечами.

– Сегодня твой счастливый день: я раздаю мудрые советы даром.

Он слабо улыбнулся. В тот момент я поняла, что через пару лет он станет невероятно привлекательным.

– Тот факт, что ты оказался единственным, кто не стал смотреть, говорит о том, что ты лучше всех их, вместе взятых, так и поступай лучше их. Если над Ленни издеваются, то тебе стоит ему помочь, раз это в твоих силах. Но не вздумай драться за него. Да, это сработает. В конечном итоге они от него отстанут, но как только вы окончите школу, как только ты отдалишься от него, всё начнется заново, потому что в мире множество отвратительных людей, чувствующих слабость за версту. И слабость Ленни они тоже почувствуют. Только рядом не окажется такого смелого Питера Арго, который кинется его защищать. Поэтому лучшее, что ты можешь сделать, – это не драться за него, а научить его драться за себя.

Он чуть призадумался, прищурившись.

– Кажется, я понимаю, – сказал он, кивнув, и снова улыбнулся.

Я улыбнулась ему в ответ, а позже серьёзно добавила:

– Если дело с Ленни дойдёт до учителей и директора, то тебя будут отчитывать и впаривать, что драться – это в любом случае нехорошо. Но я тебе вот что скажу: если хоть кто-то станет задевать тебя лично и ты не сможешь решить это миром, то дерись. Потому что, когда люди не понимают слов, им надо показать свою силу. Они должны понять, что не могут безнаказанно тебя унижать.

– А ты когда-нибудь с кем-нибудь дралась? – его глаза тут же загорелись.

– Приходилось, – призналась я нехотя, – не сказать, что я этим слишком горжусь. Однако я и не жалею.

– Как же много мне придётся драться, – сделал он вывод, говоря скорее самому себе.

– Я полагаю, что всю жизнь.

44

Я точно не помню, в какой день это произошло, но видимые изменения я заметила в феврале. Брэндон Реднер и Дороти Пай, похоже, расстались. То ли из-за этого, то ли ещё по каким-то неизвестным мне причинам Брэндон стал сам не свой. Он по-прежнему посещал занятия, играл в команде и присутствовал на всех собраниях школьного совета. Но теперь в нём появились рассеянность, забывчивость, иногда и вспыльчивость. Он мог не говорить весь урок, хотя обычно толкал весьма убедительные речи. Думаю, никто особо не заметил этих изменений, да и я, честно говоря, сперва не придала им значения.

Пристальное внимание я обратила на Реднера, когда, направляясь к выходу, после работы в библиотеке (срок моего наказания за неподобающий вид до сих пор не истёк), увидела одну сцену. Её главными и единственными участниками были Брэндон и Дороти. Я не слышала, что они говорили. Но сразу поняла, что что-то не так. Он подошёл к ней, попытавшись начать разговор. Она тут же развернулась, чтобы уйти. Он схватил её за предплечье и, не поворачивая к себе лицом, что-то с минуту шептал ей на ухо. В коридоре в тот момент никого, кроме меня, не оказалось, так что никто не мог обвинить его в нарушении правил.

В итоге Дороти повернулась к нему, и они общались ещё некоторое время. Последняя реплика Реднера заставила её расплакаться. Отвернувшись, Дороти быстро удалилась в свет коридора. Брэндон не побежал за ней. Лишь стоял, глядя ей вслед, а потом, облокотившись о ближайшую стену спиной, скатился по ней на пол.

Исходя из твоих слов и слов многих других учеников, я знала, что они дружили и встречались почти всю жизнь. Они бы не поссорились из-за ерунды. Судя по всему, Дороти узнала что-то такое, с чем не смогла смириться.

– Брэндон? – тихо позвала я, когда подошла к нему.

Он не отвечал пару минут, зарывшись лицом в ладони.

– Что ты хочешь, Вёрстайл? – спросил он, убрав руки и тяжело вздохнув. Его лицо покраснело.

– Что с тобой такое? Вы с Дороти поссорились? – я и так это знала, но не хотела, чтобы он понял, что я подсматривала.

Он молчал, глядя вперед.

– Я не говорила ей ничего, – плевать я хотела на то, что чувствует Дороти. Но я не могла позволить ему открыть твою тайну. А если бы Реднер решил, что именно я стала причиной разлада с Дороти, то так бы и случилось.

– Я знаю, – только и ответил он. – Не переживай, твой Арго не пострадает.