Причем закрыт намеренно.

Джедаи считали, что перейти на темную сторону означает отрезать себя от света — для них это было как догмат веры, — тогда как на самом деле темная сторона открывала всю сферу Силы.

В конце концов, есть только Сила.

Джедаи рассматривали Силу как исключительно собственную прерогативу, делающую им огромную честь. Такое положение дел было прискорбно. Чувство вседозволенности отчетливо сквозило в поведении Кеноби и Скайуокера: в том, как они призывали Силу, порываясь добраться до Дуку; в том, как распахивали двери движением рук и, двигаясь, казалось, с непостижимой скоростью и ловкостью, расчерчивали воздух голубыми клинками, как будто энергию им придавала воля самой Силы…

И в то же самое время они ничего не понимали.

Дуку понадобилось мгновение, чтобы поставить на нужное место компактный голопередатчик, затем он прошел сквозь несколько дезактивационных камер и поспешил в зал управления, откуда открывался вид на заднюю часть зала архива и обширное пространство под куполом. Там он активировал еще один маленький голопроектор и встал перед голокамерой. Из-за помех изображение зала не было таким четким, как ему хотелось бы, а звук был еще хуже. Но важнее, чтобы Кеноби и Скайуокер могли его видеть.

Наконец джедаи ворвались в зал — и в ту же секунду застыли перед голообразом графа, стоявшего в полный рост.

— Дуку! — вскрикнул молодой Скайуокер так, будто от одного только его тона по спинам противников должны забегать мурашки. — Покажись!

В дальней комнате Дуку лишь раскинул руки в приветственном жесте и произнес в микрофон голопроектора:

— Не надо так удивляться, юный джедай. Разве не в таком виде впервые предстал перед тобой владыка Сидиус?

Вместо ответа Кеноби коснулся руки Скайуокера, и взгляды обоих заметались по залу в очевидной попытке определить местоположение Дуку при помощи Силы.

— Вы не найдете меня, джедаи…

— Мы знаем, что ты здесь, Дуку, — внезапно сказал Кеноби. Голос его был искажен, и это раздражало. — Мы чувствуем твое присутствие.

Дуку разочарованно вздохнул. Они его не слышали. Что еще хуже, изображение было безнадежно испорчено. Скорее сквозь Силу, чем посредством голокамеры, он увидел, как они подходят к двери, ведущей на пост управления.

«Невероятно», — подумал он.

Несмотря на то что он в совершенстве владел кви’текской техникой, позволявшей скрывать присутствие в Силе, они все равно его обнаружили! Ах, ладно, пора занять их, раз уж таково желание Сидиуса.

Дуку сорвал с пояса комлинк, его палец забегал по маленькой сенсорной панели.

Возвестив о своем прибытии звоном металлических шагов, в зал архива с обеих сторон ворвалось полсотни дроидов-пехотинцев.

— …начинает… бесить… почти как песок, — перекрываемый шумом помех, прокричал наставнику Скайуокер. Его световой меч взметнулся над головой.

Кеноби расставил ноги и направил сияющий клинок прямо перед собой.

— Тогда… …вай его выметем.

Такая дружба тронула Дуку, и он мысленно улыбнулся. Надо быть Дартом Сидиусом, чтобы суметь обратить Скайуокера на темную сторону.

Он в последний раз нажал клавишу комлинка.

Дроиды направили бластерные винтовки на джедаев и открыли огонь.

* * *

Йода отдался течению Силы. Иногда течение было постоянным и быстрым, и он мог видеть окружающее глазами своих товарищей-джедаев, как будто они были удаленными сенсорами Храма. А в некоторых случаях, когда поток был особенно быстрым и мощным, будто несся с больших высот, он слышал голос Квай-Гона Джинна, словно тот был еще жив.

«Учитель Йода, — мог бы сказать он, — нам еще многому предстоит научиться. Сила остается кодом, который расшифрован лишь частично. Но можно найти и другой ключ. Мы станем сильны, как никогда…»

Сегодня было не так. Сегодня течение разрывали воронки, водовороты и подводные камни; их рев перекрывал голоса, которые должен был услышать Йода. Сегодня поток не был прозрачным — его загрязняла красноватая муть, которую вымывало из далеких берегов, он был зыбким из-за различных помех, неровным.

Йода был почти уверен в этом, однако зажмурился еще сильнее. Глаза двигались под закрытыми веками, будто не могли сфокусироваться на чем-то конкретном. Он представлял, что отодвигает завесу, но обнаруживает за ней еще одну и еще.

Темная сторона расстраивала все попытки прояснить зрение.

И это все еще было для него в новинку.

Долгие века он прожил не терзаемый дурными предзнаменованиями — вот почему было так трудно к ним привыкнуть. Темная сторона никогда не исчезала полностью — она выбивалась на поверхность, как насекомое, ползущее по транспаристальной панели, — и он мог ощутить, как постепенно возрастала ее сила, когда совершали ошибки джедаи или когда совершала ошибки Республика, и вскоре они уже шли рука об руку.

«Втянуты оказались джедаи в ошибочную стратегию Республики. Но сознательно втянуты, а иногда являясь и соучастниками. Позволили джедаи темной стороне корни пустить. Позволили джедаи высокомерию Орден заразить. Преимущество обрели, держаться за власть стали. Кичиться стали своими собственными достижениями».

Некоторые джедаи считали, что Йода не осознавал подъема темной стороны или прикладывал недостаточно усилий, чтобы его сдержать. Некоторые считали действия Совета ошибочными или, что еще хуже, глупыми. Считали, что Совету не удалось понять: однажды укоренившись, темная сторона будет неумолимо расти и прекратить ее рост сможет лишь тот, кто рожден, чтобы восстановить равновесие.

Но не Йода.

Старый, опытный, дипломатичный, великолепно владеющий световым мечом… Да, все это он. Но он не знаком с мощью темной стороны. Он понимает лишь, как опасен этот новый владыка ситхов. Йода не испытывал подобного чувства опасности до того, как сразился с Дуку на Джеонозисе.

Потом он понял.

Ситхи, добровольно обрекшие себя на тысячу лет изгнания, ждали не просто подходящего момента, чтобы объявиться вновь и отомстить, но и рождения сильного, могущественного адепта, который полностью примет темную сторону и станет предназначенным для нее инструментом. Им стал Сидиус — достаточно могучий, чтобы прятаться прямо на виду. Достаточно могучий, чтобы наставить Дуку на путь ситхов, затем позволить ему открыться джедаям и при этом самому остаться в тени.

И самоуверенный, как джедай. Убежденный, что его путь — единственно возможный.

Знал ли он о Скайуокере? Конечно да. Есть ли лучший путь к полной и окончательной победе, как не убить Избранного или не переманить его на свою сторону? Если даже не этого Избранного, то кого-нибудь с таким же уровнем мидихлорианов… «Кого-нибудь, рожденного самой Силой», — как сказал бы Квай-Гон, никогда не ставивший под сомнение слова матери Энакина.