подземелье депозитария казанского Госбанка бойцы Каппеля нашли немыслимые богатства: больше двадцати тысяч пудов золота в слитках, монетах и эталонах из Палаты мер и весов, пачки ценных бумаг, упаковки с валютой и царскими купюрами. Кассиры банка называли совершенно разные суммы. Борис Фортунатов, уполномоченный КОМУЧа, оценил добычу примерно в пятьсот миллионов рублей старыми деньгами, но провести опись в суматохе было невозможно. Каппель приказал заколотить всё в ящики и переправить в Самару. Ящиков не хватило: за ними посылали на военные склады, в мебельные мастерские и на маслобойные заводы.

Вечером 25 августа ценности начали переносить из подвалов банка в трамваи. Облупленные вагончики в сцепках по три-четыре штуки покатились, дребезжа, из города к пристаням — в мрачное зарево заката. На золоте сидела охрана из чешских легионеров. Берег Волги был оцеплен солдатами Каппеля. У трёх дебаркадеров под парами ожидали лайнеры «Фельдмаршал Суворов», «Боярыня» и «Великая княжна Ольга». На рейде дымили «Орёл» и «Редедя», вооружённые пароходы из флотилии мичмана Мейрера; буксир «Милютин» стоял пришвартованным к плавучему терему «Кавказа и Меркурия».

Мейрер наблюдал за погрузкой с «меркурьевской» террасы. Нынешним утром Мейрера отстранили от командования флотилией и поручили на трёх буксирах сопроводить «золотые лайнеры» в Самару. Мейрер не в силах был смириться со своим понижением в должности. Сердито надвинув мичманскую фуражку так, что оттопырились уши, он смотрел на пристани в бинокль.

К Мейреру подошёл Фортунатов.

— Я догадываюсь о ваших чувствах, Георгий Александрович, — виновато сказал он, — но мы не могли проигнорировать Юрия Карловича. Если Народная армия КОМУЧа — настоящая армия, то наше решение — правильное.

Вчера в Казани появился Юрий Старк, контр-адмирал Балтийского флота. Не желая служить большевикам, он бежал из Петрограда, сумел добрался до Казани и предложил свои услуги Народной армии. Фортунатов по телеграфу связался с КОМУЧем, и Комитет согласился, что Старк должен возглавить речную флотилию: место адмирала — на кораблях. Мейреру придётся уступить свой пост, потому что адмиралу нельзя находиться в подчинении у мичмана.

— Гражданская война выстраивает свою иерархию! — глухо возразил Мейрер. — Флотилию создал я, а не Старк! И я ощущаю себя мальчишкой, у которого взрослые отобрали опасную игрушку. Это унизительно!

— Вы не мальчик, — мягко ответил Фортунатов. — Но вам и вправду всего двадцать два, а Старку — сорок. Он боевой морской офицер, участник Цусимы и Моонзунда. Он командовал дивизионом эсминцев. У него больше опыта, и в этом для вас нет ничего обидного. Даже так, Георгий Александрович… То, что ваше детище мы передаём адмиралу, свидетельствует о ваших незаурядных заслугах. Вы создали подлинный речной флот.

— Довольно, Борис Константинович! — дрогнув голосом, оборвал Мейрер.

За Волгой догорал жёлтый закат — яркий, точно до боли придавленный широкой тучей, что надвигалась от Казани. На жидко-золотистой плоскости реки чернели два длинных буксира. Вдоль берега суетились грузчики, по четверо таскали ящики от трамваев к дебаркадерам, кряхтели под тяжестью, но даже не матюгались, побаиваясь непонятных чехов в угловатых фуражках.

Фортунатов вздохнул и похлопал Мейрера по плечу:

— Вы тоже будете адмиралом, Георгий.

Он спустился на нижний ярус в помещение штаба. Электрические лампы освещали дощатые стены, за окнами мелькали бабочки, и казалось, что здесь, как на дачной веранде, не хватало только самовара. За столами над картами и документами сидели офицеры, сдающие и принимающие дела флотилии.

— Юрий Карлович, можно вас? — спросил Фортунатов.

Они вышли на галерею. У Старка были внимательные глаза и короткие усики, словно бы хозяин их подстриг, чтобы не мешали командовать.

— Юрий Карлович, окажите любезность, поддержите Мейрера словами какого-то особого одобрения. Ему нелегко принять своё новое положение.

— Его я уже поблагодарил, и публично. Уверен, что этого достаточно.

— Примите в расчёт его молодость и честолюбие.

Старк свысока усмехнулся.

— Борис Константинович, флотилия — не институт благородных девиц, а я для мичмана Мейрера не метресса. По званию мичман не имеет права даже на пароход, однако я поручаю ему целый дивизион вооружённых судов.

Адмирал был прав. Свою непомерно разросшуюся флотилию КОМУЧ разделил на два дивизиона: один — пароходы в Самаре, другой — пароходы в Казани. Лучшими во флотилии были буксиры «Милютин» и «Вульф» — почти что канонерские лодки; «Вульфа» Мейрер считал флагманским судном, поэтому передал Старку, а «Милютина» оставил себе.

— Учитывая отсутствие связи, можно смело утверждать, что в Самаре мичман Мейрер будет по-прежнему возглавлять самостоятельную флотилию, не уступающую моей по численности и качеству. Так что он ничего не теряет.

Фортунатов задумался.

— Чёрт возьми, — нехотя признал он.

— У меня вообще складывается впечатление, что вы больше озабочены не борьбой, а благородством своих деяний, — жёстко добавил Старк.

— Что вы имеете в виду? — тотчас напрягся Фортунатов.

Он был в простой гимнастёрке и фуражке без кокарды, по-солдатски обритый наголо, и на загорелом лице светились прозрачные глаза, а Старк стоял перед ним в белой парадной форме, правда, с нашивками вместо погон, потому что звание контр-адмирала получил при Временном правительстве.

— Я пробирался в Казань по тылам Красной армии и видел, как комиссары готовятся к штурму. Троцкий объявил принудительную мобилизацию. Да, подневольные бойцы — не бойцы, однако они задавят нас своей массой. А что делает военное командование КОМУЧа? У Каппеля слишком мало солдат, а чехи — не самые надёжные союзники. Где ваша Народная армия?

— Мы вербуем добровольцев, хотя население, увы, пассивно.

— Надеяться на здравое самосознание народа — утопия. Не хотите делать как Троцкий — тогда платите, а не агитируйте. Золото у вас есть.

— Золото неприкосновенно, — твёрдо ответил Фортунатов. — Оно не будет расходоваться на войну. Это решение нашего Комитета. У нас демократия.

Старк с искренним недоумением покачал головой.

— Вы — гражданские люди, поэтому идеалисты. А я — военный человек. И я знаю, что на войне демократия приводит к катастрофе. Война — схватка воль, а не принципов. У большевиков железная воля, они легко отбрасывают всё, что им мешает. А для вас принципы дороже победы. Золото есть средство обзавестись армией, хоть и вопреки вашим идеалам. Демократия сейчас нам не нужна, нам нужен диктатор, который возьмёт золото и добьётся победы!

— Если вы не согласны с нашей позицией, то мы никого не держим, — холодно сказал Фортунатов. — И не мстим за несогласие.

— Я говорю не об устройстве общества, Борис Константинович. Я говорю об условиях формирования армии. Я честен перед вами и открыт.

— Я ценю, — кратко ответил Фортунатов.

Старк с сожалением кивнул и указал на пароходы у пристаней:

— Поверьте, это ошибка.

13

Ударный отряд флотилии отвалил на закате, чтобы вражескую батарею в Верхнем