Аждархоиды первоначально были обнаружены в Средней Азии, но после гораздо более полные и многочисленные находки были сделаны в Южной и Северной Америках. В отличие от птеранодоновых, аждархоиды, весьма вероятно, были сухопутными птерозаврами; по крайней мере, обнаружено множество следов их ног в одних местонахождениях с динозаврами и крокодилами, мелкими представителями которых аждархоиды вполне могли питаться.

Похожие на орнитохейрусовых, тоже зубастые и тоже с выступом на затылке, с размахом крыльев 3–3,5 м, раннемеловые джунгариптериксовые Noripterus и Dsungaripterus weii имели более высокий и чуть укороченный череп. Гребешок по верху морды у них тоже имелся, но был смещён назад, а кончик клюва был острым и несколько загнутым вверх, возможно, чтобы опускать его в воду из плавающего по воде положения. Возможно, весьма родственны им были альбские бразильские Thalassodromeus sethi и несколько видов Tupuxuara: большую часть их треугольного укороченного полностью беззубого черепа занимало предглазничное отверстие, а по верху головы шёл смещённый назад огромный широченный гребень. У талассодромеуса его верхушка имела острую вырезку и два острых кончика, почти как на двойной короне египетского бога Сета, за что птерозавр и получил видовое название; между прочим, череп имел длину 1,42 м — многовато для ящера с размахом крыльев 4,2–4,5 м. У тупуксуар гребень был равномерно закруглён сзади, а черепа достигали 1,3 м. Судя по следам кровеносных сосудов, гребни могли использоваться для терморегуляции. Также приток крови мог окрашивать их в красный цвет во время брачных игр. Предполагается, что они могли выполнять и функцию руля при полёте, чтобы поменьше напрягать мышцы в тонкой шейке, дабы голова не болталась.

Одни из самых колоритных птерозавров — тапежариновые аждархоиды из апта-альба Бразилии — Tapejara wellnhoferi, Caupedactylus ybaka и Tupandactylus imperator. Их головы были увенчаны совсем уж сумасшедшими гребнями, причём имеющими костяной каркас спереди и сзади и перепонку посередине, наверняка ещё и красиво окрашенную. Коротенький клюв уже почти совсем не выступал перед гребнем, а на нижней стороне передней части нижней челюсти выдавался большой овальный выступ. Тапежариновые имели размах крыльев около 2–3,3 м, причём пропорции крыльев были укороченными и расширенными, что предполагает более активный и манёвренный полёт, чем у многих морских родственничков. Как минимум для Europejara olcadesorum предполагается фруктоядность. Возможно, это позволило тапежариновым существовать большими группами: кости Caiuajara dobruskii найдены в огромных скоплениях из десятков индивидов; кстати, у этого вида выявлена возрастная изменчивость формы и размера гребня, но у взрослых гребни чрезвычайно высокими были всегда — и у самцов, и у самок.

Среднемеловой морской кризис не пощадил птерозавров. Когда в альбском веке содержание кислорода в морских водах упало, планктон сократился и рыбы стало меньше, огромное количество прежних форм птерозавров тоже исчезло. Этот удар оказался для всей группы роковым. Хотя на протяжении позднего мела число видов ещё несколько подросло и даже в самом конце мела, в маастрихте, в Марокко жили не меньше семи видов трёх семейств, разнообразие жизненных форм было безвозвратно утеряно. Прогрессивные позднемеловые птеранодонты и аждархоиды полностью потеряли зубы.

Затылочные гребни у некоторых птеранодонтов достигали фантастических размеров. Конечно, главным рекордсменом был Nyctosaurus gracilis и, возможно, парочка близких видов. Никтозавры не были слишком большими — размах крыльев 2 м, длина тела 37 см, зато выросты на голове превратились в два сумасшедших шипа: направленный вверх — 42 см длиной, и назад — 32 см, то есть «головной убор» был больше размеров тела. Судя по фрагментарным остаткам, у особо одарённых вертикальный шип мог достигать аж 55 см! Неизвестно были ли шипы просто «рогами» или между ними был натянут парус; непонятно как с таким сооружением на голове вообще можно летать, но никтозавры летали. Более того, на их ручках совсем не осталось пальцев с когтями, кроме, конечно, поддерживающего перепонку IV пальца. Получается, лазать по ветвям или даже ковылять в стиле летучей мыши никтозавры не могли. Возможно, они умели плавать по воде наподобие уток и чаек, хотя, конечно, в своеобразной позе. Интересно, что ближайший родственник никтозавра Muzquizopteryx coahuilensis обладал лишь махоньким закруглённым гребешочком на затылке. Это лишний аргумент в пользу того, что все подобные украшения были итогом работы полового отбора и не имели утилитарного назначения.

Nyctosaurus gracilis

Собственно птеранодоны — одни из самых известных птерозавров; их изображения лепятся на любой мезозойский пейзаж, включая изображения юрского периода. На самом деле птеранодоны были весьма специализированными летунами коньякско-кампанского времени; их кости обнаруживаются преимущественно в Северной Америке, хотя отдельные находки позволяют предположить намного более широкое распространение. Pteranodon longiceps имел размах крыльев до 6,3 м, причём разброс значений у самцов и самок был очень велик: в среднем 5,6 м у первых и 3,8 м у вторых. Мы знаем это, так как число известных особей этого вида далеко перевалило за тысячу. Самая знаменитая особенность птеранодонов — изящно изогнутый узкий гребень на затылке, причём у самцов он был длинный, а у самок — короткий. То, что это не разные виды, а именно самцы и самки, мы знаем из единства их прочих особенностей; важно и то, что таз самок шире, чем у самцов, даже при меньших размерах тела. Клюв у птеранодонов был очень длинным, совершенно прямым или равномерно вогнутым, с несколько задранным кончиком, почти идеально треугольным и использовался наподобие пеликаньей рыбочерпалки. Рыбоядность следует из чешуи, найденной в районе желудка и около челюстей некоторых образцов. Великое изобилие находок некоторые исследователи умещают в один-два вида, другие же разносят по нескольким родам. Например, скелет, чрезвычайно длинный клюв которого не сужался к концу, был описан как Dawndraco kanzai, особо крупные особи (с размахом крыльев до 6–7,3 или даже 9 м и длиной черепа в 1,3 м) — как Geosternbergia, причём те, что с широкими веслообразными гребнями у самцов и округлыми у самок — как Geosternbergia sternbergi, а с маленькими гребнями у самцов — G. maiseyi. Споры о систематике птеранодонов не утихают; это тот самый случай, когда обилие материала не избавляет от дискуссий.

Аждархоиды позднего мела сделали ставку на размер. Даже родственник тупуксуар и талассодромеусов Aerotitan sudamericanus подрос до 5 м. И уж совсем титанических масштабов достигли североамериканские Quetzalcoatlus northropi, Arambourgiania philadelphiae (она же Titanopteryx) и Cryodrakon boreas. Правда, эти монстры известны в основном по фрагментарным обломкам, но какие это обломки! Кецалькоатль обычно называется самым большим летающим существом всех времён: размах крыльев по наиболее достоверным оценкам достигал 10–11 м, а по самым смелым — от 15,5 до 21! Арамбургиания запросто может потягаться с кецалькоатлем за звание самолёта: один её шейный позвонок достигал 78 см! Получается, шея должна была быть не меньше 2,7 м длины, а размах крыльев — между 7 и 12–13 м! Как бы ни были облегчены кости таких гигантов, многие палеонтологи сомневаются, что они были способны подняться в воздух. Не исключено, что кецалькоатли были этакими хищными клювастыми жирафами, конкурировавшими с хищными динозаврами.