таких ягнят, а то и сотни. И я буду безжалостен. Спасибо тебе, сестра! Ты научила меня многому, пока я был еще ребенком. Твой изворотливый ум стал для меня маяком, я каждый раз, когда мне грозит смерть, представляю: а что бы сделала ты? Как поступила? Как ты сейчас? Тебе скоро рожать. И хоть бы это был мальчик…»

* * *

Прошло два дня и две ночи. «Я каким-то чудом все еще жив, – подумал Исмаил с усмешкой, ложась спать у очага, который сторожил его новый друг. – Они меня так и не выследили. Но это продлится недолго. Рано или поздно меня найдут и здесь. И снова попытаются убить. Пора действовать».

После очередного военного совета, который созывали каждое утро, Исмаил вместе с Мурад-ага, ответственным за подкоп, отправился оценить, как идут дела. Они в сопровождении двух янычар, взявших факелы, спустились почти под самую крепостную стену.

– Еще день работы, эфенди, и ее можно будет взорвать, – Мурад-ага сам взял факел и высоко его поднял. – Мне кажется, я слышу голоса. Там кто-то есть, – он кивнул на толщу рыжей земли с вкраплениями мелких камней. – Эй, вы! – крикнул он солдатам. – Прекратите работу! – и ага озабоченно сказал, обращаясь к Исмаилу: – Ночью у меня встреча со шпионом из крепости. Я хочу знать, не догадались ли гяуры, что мы именно тут копаем. И не заминировали ли стену с другой стороны.

– Кто он, этот шпион? – как можно безразличнее спросил Исмаил.

– Лавочник из Стамбула, армянин. Он приехал сюда за товаром, критским вином, и тяжело заболел. А тут началась осада. У него в Стамбуле семья, вот он и пришел как-то ночью к нам в лагерь. Просится домой. А я сделал из него шпиона, – с гордостью сказал Мурад-ага. – Теперь мы знаем обо всем, что происходит в крепости, хотя лавочник и трясется от страха каждый раз, когда сюда приходит. Тут недалеко есть лаз. Он очень узкий, для одного человека. Я бы не узнал о нем, если бы не этот армянин. Но все торговцы пронырливы и хитры. У неверных всегда есть тайный ход, по которому они сбегают во время осады. Все они трусы, не хотят умирать как герои, – Мурад-ага презрительно сплюнул. – Если бы не семья, которая осталась у нас, лавочник сбежал бы в Кандию.

Сердце у Исмаила екнуло: армянин! Одна кровь. Все оказалось значительно проще.

– Я хочу поговорить с этим шпионом, – сказал он. – Крепость должна быть взята как можно скорее. И без лазутчика нам не обойтись.

– Хорошо, эфенди. А сейчас идемте, – Мурад-ага снова передал факел одному из янычар. – Здесь становится опасно. Пока мы не узнаем о планах гяуров, копать больше не надо, уходите и вы, – велел ага солдатам.

…Вечером Исмаил сделал вид, что идет спать в свою палатку. Он уже заметил, что куда бы он ни шел, за ним всегда следует пара, а то и тройка солдат. Юсуф-паша приказал не спускать с гонца падишаха глаз. Уже две ночи Исмаилу удавалось незаметно выскользнуть из палатки и уйти в лагерь. Но сегодня он собирался действовать иначе. Ему удалось немного поспать днем, после того как они с Мурад-агой осмотрели подкоп. Исмаил и сейчас вздремнул, чутко прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. В прошлый раз его пытались зарезать, не исключено, что сегодня отравили воду в серебряном кувшине. Поэтому Исмаил решил не пить даже воды.

Ночью он вышел из своей палатки не таясь, а когда солдаты пошли за ним, резко обернулся и крикнул:

– Мы с Мурад-агой идем по важному делу. Так и передайте сердару.

Солдаты тотчас отступили.

Шпиона из осажденной крепости им с Мурад-агой пришлось ждать долго. Уже и небо начало сереть, а в условленном месте по-прежнему никого не было.

– Не придет, – с досадой сказал ага. – Решил, видать, сбежать в Кандию и бросить свою семью.

– Ему некуда бежать, – пожал плечами Исмаил. – Если только нет другого лаза. Но думаю, что…

В этот момент и послышался шорох. Из-под стены, пыхтя, выполз упитанный мужчина, похожий на жирного таракана. Исмаил чуть не рассмеялся: и это шпион?! И шагнул навстречу.

– Кто это?! – шарахнулся шпион. Исмаил едва успел схватить его за полу грязного кафтана, пока лазутчик не уполз обратно в узкую нору под стеной. – Я свой, брат, – сказал он на родном языке, почти уже забытом.

Армянин застыл как вкопанный, не веря своим ушам.

– Я сам с ним поговорю, – обернулся Исмаил к Мурад-аге. Тот послушно отошел в сторону. – Рассказывай, что происходит в крепости, – велел Исмаил торговцу.

– Я больше не приду, и не уговаривай! – заверещал тот. – Меня подозревают в том, что я шпионю для турок! Завтра меня убьют!

– Не убьют, если ты сделаешь то, что я скажу. Ты должен вернуть доверие венецианцев. И уговорить их сдать крепость.

– Но как я это сделаю?!

– Послушай меня, брат, – проникновенно сказал Исмаил. – И если ты сделаешь, как я скажу, можешь вернуться вместе со мной в Стамбул или отправиться в Кандию, как сам захочешь. О твоей семье я позабочусь. Слово брата. Как тебя зовут?

– Акоп.

– Моего старшего брата тоже зовут Акоп. Он крестьянин. У него большая семья, а у тебя?

– Жена и трое детей. Когда я отправился на Крит, она была беременна четвертым. И зачем я только сюда приехал! Проклятая жажда наживы! Теперь я умру, потому что венецианцы думают, будто я шпион! – и Акоп заплакал.

– Ну-ну, – Исмаил похлопал его по плечу. – Ты заработаешь больше, чем думал, я об этом позабочусь. Скажи, что там, за стеной, в том месте, где мы роем подкоп?

– Там склад боеприпасов и всякого старого хлама.

– Вот как? И венецианцы догадались, что мы хотим взорвать стену именно в этом месте?

– Да, брат. Потому туда и принесли боеприпасы. Прежде это был подвал монастыря, давно уже заброшенный.

– Ты сделаешь так, как я скажу? И твоя семья больше не узнает нужды. А для венецианцев ты станешь героем.

– А что ты хочешь, брат? – лавочник вытер слезы, размазывая по лицу грязь. Исмаил смотрел на него с презрением, но этот человек был ему нужен, поэтому Исмаил был ласков и терпелив.

«Только бы получилось», – думал он, излагая свой план Акопу. Помогло то, что они оба были одной крови, армяне. Турка бы Акоп не послушал, но Исмаилу доверился.

– Все в порядке, можно копать дальше, мы близки к цели, – сказал Исмаил Мурад-аге, когда лавочник, пыхтя, полез обратно в узкую нору. Мурад-ага не понял ни слова из того, о чем говорили Исмаил со шпионом, но доверял гонцу самого падишаха. – Завтра мы войдем в крепость. Надо доложить об этом Юсуф-паше