– Они сдаются, сердар. Велите найти Исмаила. Хвала Аллаху, мы сохранили сегодня жизни многих. Эта война будет долгой, паша, и хорошие солдаты нам еще пригодятся…

На краю пропасти

* * *

Ужасное известие застало Шекер Пара за месяц до родов. Она уже думала, что худшее позади, ей удалось выстоять и доносить ребенка. Теперь главное – это родить здорового шехзаде. Шекер Пара давно уже запретили выходить из ее покоев. Иногда ее навещала валиде, справляясь, как самочувствие беременной хасеки.

– Я уж думала, что ты выкинешь, хатум, – сказала как-то она. – Это чудо, что ты не родила до срока. Вот что значит крестьянка, – насмешливо улыбнулась валиде. – Вы привыкли в поле рожать, ничем вас не проймешь. Хотела бы я взглянуть на твою мать и сестер.

«Она ничего не забывает, – в ужасе подумала Шекер Пара. – Рано или поздно валиде отыщет мою родню, и наш с братом заговор раскроется. Если я не рожу мальчика, то мне не позавидуешь. Только сын меня сможет защитить, – и она положила руки на огромный живот: – Не подведи, сынок».

Последнее время ее жизнь стала невыносимой. Ей запретили даже короткие прогулки. Мол, на улице жара и на позднем сроке беременности надо как можно меньше двигаться, да еще с таким огромным весом. У Шекер Пара и в самом деле было чувство, будто на спине лежит тяжеленная мраморная плита. И шагу невозможно было ступить, отекшие ноги подгибались. Она стала огромной, как слониха, живот раздулся до неимоверных размеров.

Она забыла все свои амбиции, не хотела теперь ни денег, не власти. Лишь бы все это поскорее закончилось. Брат уехал, султан развлекался с новыми фаворитками. К нему в покои частенько водили новых девушек, и Шекер Пара уже ни на что не могла повлиять. Всеми забытая, она сидела в своих покоях, а точнее, все больше лежала и подвывала от тоски. Так вот он какой, золотой султанский дворец! Ешь, пей что хочешь, да только кусок в горло не лезет. Золотая клетка, где птице не поется, как сладко ее ни корми.

Исмаила не было уже долго. Правда, султан Ибрагим настолько увлекся стройкой, что стал уделять любовным забавам гораздо меньше времени, и это немного утешало Шекер Пара. Но к ней султан почти не заглядывал, похоже, что забыл.

«Как же быстро закатилась моя звезда, – уныло думала она. – Едва взошла – и все, конец. Скорей бы вернулся Исмаил! Я осталась здесь совсем одна…»

Поскольку развлекать опальную фаворитку никто не спешил, остальные хасеки жили своей жизнью и занимались своими детьми, то о смерти брата Шекер Пара узнала чуть ли не последней в гареме.

Султан ее однажды все-таки навестил. Шекер Пара лежала в сумерках в своей огромной кровати, сделанной по заказу специально для нее, невыносимо скучая. Окна были закрыты плотными занавесями, снаружи не пробивался не единый солнечный лучик. В покоях беременной султанши стояла невыносимая духота, в курильнице жгли благовония, полезные для ребенка, согласно представлениям об этом валиде. Это она распоряжалась, что беременной снохе есть, что пить и как себя вести. Шекер Пара все больше ненавидела свекровь, решив, что валиде задумала ее уморить.

И вдруг все осветилось масляной лампой, которую высоко держала в руке чернокожая служанка. В покои Шекер Пара входил падишах. Она попыталась привстать, чтобы приветствовать своего супруга, но Ибрагим нетерпеливо махнул рукой:

– Лежи.

Шекер Пара благодарно улыбнулась и откинулась на подушки. Падишах присел на край ее огромного ложа.

– Ну как ты? – жалостливо спросил он. – Я скучаю, Сахарок. Никто так искусно, как ты, не умеет мне делать массаж. Голова порою невыносимо болит, а ты не встаешь с постели, – пожаловался султан, который в этот момент был похож на маленького ребенка.

– Недолго уже осталось, – сказала она пересохшими губами. Надо попросить у Ибрагима, пока он здесь, чтобы служанка не отходила. И чтобы их как можно больше было в покоях и у покоев беременной хасеки. А то они совсем распоясались, эти несносные девчонки. Никакого уважения.

Султан положил руку на ее огромный живот и вдруг рассмеялся:

– Смотри-ка, Сахарок, он лягается, мой сын! Какой сильный! Не то что этот трусливый заморыш Мехмед.

Шекер Пара стало немного легче. Султан по-прежнему недолюбливает своего старшего сына, наследника. Вот вернется Исмаил…

– Это ведь ты мне посоветовала назначить Исмаила хранителем покоев, – услышала вдруг она. – И надо сказать, твой совет был хорош. Исмаил служил мне верой и правдой, он был неглуп и помогал мне со стройкой. Кем бы я мог его заменить? – озабоченно спросил падишах. – Что скажешь, Сахарок? Ведь я за советом к тебе пришел. Кого мне назначить на должность хранителя моих покоев? Быть может Явуза? А? Как тебе Явуз?

– Но зачем надо кого-то назначать на должность, которая уже занята? Раз Исмаил хорошо справляется.

– Увы. Его убили. А ведь я ему говорил: зачем тебе ехать на войну? Вот я не люблю войну и считаю, что на Крите обойдутся и без меня. К тому же морем туда добираться так опасно. Вспомнить несчастного кизляр-агу. Говорят, ему снесли голову ударом мальтийского меча. Но Исмаил меня не послушал. Решил, что должен участвовать в осаде Канеи. Собирался ее взять, юнец, – Ибрагим расхохотался.

Шекер Пара лежала как оглушенная. Она даже не сразу поняла, о чем говорит падишах. Ее брат умер?! Баграт мертв?! Этого не может быть!!!

– Как… как… как… он умер? – еле выговорила она.

– Что с тобой, Сахарок? – испугался султан. – Эй, вы! Кто-нибудь! Воды, живо!

Ее зубы стучали о край стакана. Шекер Пара трясло.

– Роды близко, – сказала она, чтобы Ибрагим не отнес ее состояние на счет Исмаила. Даже сейчас нельзя было показывать виду, что хранитель покоев ей не безразличен. Хотя она готова была разрыдаться.

– Может, уже начинается? – озабоченно спросил Ибрагим. – Позвать повитуху?

– Подожди… Я не чувствую схваток… Просто дурно… Ты сказал, Исмаил погиб. Он погиб в бою?

– Его зарезали, как цыпленка. Юсуф-паша пишет, что была ночная вылазка. Неверные подумали, что в такой роскошной палатке важная птица. И они не ошиблись. Исмаилу следовало быть скромнее. А он потребовал роскошную палатку и кучу яств. И женщину.

«Нет, только не мой брат, – Шекер Пара закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. – Я научила его и хитрости, и осторожности. Всему, чему успела научиться сама. Исмаил не мог умереть так глупо. Я не должна этому верить. Но его долго нет. И это письмо Юсуф-паши… Да неужели правда?!»

Когда султан ушел,