суммарного солнечного излучения, падающего на планету, уменьшится процентов на восемь, – задумчиво прикинул Стейз, поближе придвигая графики. – Тёмно-красный цвет оставляем?

– Обязательно оставляем: так называемый «дальний красный» выключает активность растений, что нам сыграет на руку. Мы им устроим невидимую, но очень тёмную вечную ночь! Поскольку других фотосинтезирующих растений на планете зимой нет, а суммарная мощность солнечного потока не сильно уменьшится из-за пропажи двух узких диапазонов видимого света, то никто, кроме симбионтов, не пострадает. Непосвящённые в эксперимент люди даже не заметят ничего! Ну, разве что изменение видимого цвета солнечного диска... Ты скажи, такую идею возможно воплотить на практике?

Затаив дыхание, Таша ждала ответа главного физика Альянса галактик: её фантазия пока не смогла сгенерировать альтернативного варианта. Если Стейз забракует идею, ей придётся долго продумывать иные пути решения проблемы.

– Почему нет? Учёные давным-давно научились получать композиционные материалы с любыми наперёд заданными свойствами. Плёнку с выборочным оптическим пропусканием тебе сделает любой студент физфака, – пожал плечами Стейз.

– Ты же представляешь себе астрономические размеры этой плёнки? – уточнила Таша и заработала насмешливо-укоризненный взгляд гения от науки. Ну да, он-то куда лучше её представлял эти размеры, небось и рассчитать их в уме успел.

– Мы окутываем звёзды сетями теплопроводов. Натянуть лоскуток нанокомпозита перед планетой – не архисложная задача. У современной науки чертовски огромные возможности, – напомнил Стейз и задумчиво добавил: – Если бы я знал о таких тонких нюансах фотосинтеза...

– Если бы биологи-экологи знали о физической возможности фрагментировать световое излучение целой звезды..., – подхватила Таша. Выдержала многозначительную паузу и насмешливо высказалась: – Но нет: одни морщатся при упоминании физиков и именуют их некромантами, а другие гордо несутся вперёд на крыльях великих достижений, не пытаясь донести смысл научных открытий в массы и ограничиваясь созданием новых технологических новинок, готовых к использованию без малейшего знания принципов их действия. Господа физики, ау, вы слишком далеко убежали от народа! Но эту беду было бы легко поправить, если б вы более охотно и дружески общались с учёными из других областей научного знания. И я прихожу к выводу, что моя миссия заключается как раз в роли такого промежуточного звена, толерантного ко всем. Странно, что оно вам понадобилось: у вас же есть направление биофизики.

– Биофизики давно примкнули к биологам, климатологам, специалистам по терраформированию и прочим. Они не занимаются современными направлениями: нуль-физикой, теорией звёзд, космогонией галактик, кумулятивной гравитацией, да и теми же композитами интересуются мало.

Речь Стейза, похожую на оправдания, прервал вызов от Верховного стратега. В визоре возникла голограмма сидящего в кресле старшего начальника Стратегического Центра: массивная голова с памятной гривой ярко-алых волос и большими раскосыми глазами, изумлённо расширившимися при виде Таши. Забыв произнести стандартные слова приветствия, Верховный уткнулся в лежащее перед ним переговорное устройство и пробормотал себе под нос:

– Странно, ни одного вызова и ни единого сообщения от Бассита. Стейз, ты же не отключил Пятого стратега от общегалактической сети связи?

– Зачем бы мне понадобилось делать это? – Чуть приподнятая бровь – единственное проявление эмоций, и Таша в очередной раз удивилась исключительной выдержке и флегматичности наурианцев.

– Чтобы предотвратить множество жалоб на узурпирование иномирного специалиста. Однако я связался с тобой по другому поводу. Быстро и доступно обоснуй причины, по которым десяток крупных учёных-экспериментаторов вынуждены выделять сотни человеко-часов и уйму оборудования для развёртывания системы антивзрыва у звезды, которая по всем прогнозам мирно просветит ещё пару миллиардов лет.

– Перестраховка, – лаконично ответил Стейз.

Верховный напрасно подождал продолжения: его собеседник пребывал в уверенности, что максимально точно исполнил указание обосновать свои мотивы быстро и доступно. Верховный кашлянул, его взор приобрёл оттенок укоризны, но спросил он только:

– Есть основания полагать, что требуется перестраховка?

– Основания есть, – подтвердил Стейз. – Я сам к ещё одной звезде лечу, хочу и её на контроль поставить.

– Сколько стабильных звёзд светят в мирах Альянса? – вкрадчиво уточнил Верховный, но Первый стратег не проявил чувствительности к иронии, спокойно выдав справку о порядке количества светил, и Верховный сдался: – Ладно, поступай как считаешь нужным.

Как только погас визор, Таша потребовала:

– Рассказывай, а то мне страшно не нравится логический вывод, к которому я прихожу, вспоминая слова авгура о схлопывающихся туннелях, взрывающихся звёздах и следующей за этим гибелью галактик. Ты подозреваешь, мы подошли к исполнению второго этапа его зловещих пророчеств?

– Поскольку этап схлопывания туннелей уже имел место быть, то вероятность истинности остальных предсказаний авгура невозможно счесть нулевой. Поясни мне, пожалуйста, что имеют в виду биологи, говоря о «двойном» зрении? Не о термине «бифокальный», то есть «двухфокусный», что пришёл к вам от физиков, а каком-то другом?

– О другом ничего не знаю, – развела руками Таша. – Рассказывай свои новости, стратег.

Глава 20. Первая поправка

– Физики правда могут провернуть такой трюк с солнечным светом?!!

Громогласный вопль Пятого стратега вначале заставил Ташу отшатнуться. Потом она спохватилась, что видит перед собой голографическое изображение, а не живого человека, и уменьшила уровень громкости визора. Пятьдесят процентов от мощности звучания оригинала – этого должно хватить, чтобы не оглохнуть. На восклицания кольганца на темы «почему физики сразу такого решения не предложили» и «злонамеренного саботажа борьбы с вирусами» Таша дипломатично отвечала, что физикам процесс фотосинтеза знаком не так хорошо, как многоуважаемым биологам, и перед сотрудниками Первого стратега следует ставить более конкретные задачи, нежели «Помогите, чем можете!». Поскольку могут физики действительно много и теряются в обилии вариантов.

– Насколько понизится температура на поверхности из-за урезания спектра? – волновался Бассит. Он нервно бегал по кабинету, создавая помехи трансляции, из-за чего голограмма мерцала и шла волнами.

– Просчитайте пределы допустимого диапазона температур в это время года и передайте их группе физиков, направленных на реализацию этой идеи. Стейз предлагает помимо поглотителей установить ещё спектральные переизлучатели. Смысл в том, что поглощённая солнечная энергия будет преобразована в волны другого диапазона, например – в инфракрасные, и тогда температура на планете скорее повысится.

– Насколько?!!

– Насколько вы разрешите. Все физики, с которыми мне довелось сегодня общаться, вообще не видят проблемы в регулировании состава и мощности итогового светового потока. Они готовы от другой звезды света добавить, если своего после урезания вам покажется маловато. Как только вы подтвердите необходимость эксперимента, Верховный стратег утвердит начальный план работ, и вы начнёте совещания и согласования с направленной к вам