Веня поспешно отвел взгляд и сказал:

— Уже почти семь. Где ночевать будем?

— Так поздно? — удивился Ян. — Ага, точно. Смотри-ка. Мы еще вон там не были. — Он повел рукой в сторону группки одноэтажных домиков, которые сохранились лучше тех, что они видели на входе в Ильичево. — Сходим туда, потом решим.

Как руководитель их маленького походного предприятия, Ян не спрашивал, а ставил в известность, потому Вене оставалось лишь молча подчиниться.

Они прошли мимо Дома пионеров, свернули в переулок. На одном из деревянных домов сохранилась полустертая табличка, на которой было написано: «Ул. Мира». Наверное, в каждом советском городе была улица с таким названием.

Домики казались припавшими к земле, кругом буйствовали разросшиеся кусты и деревья. Пройдет еще несколько лет, и деревянные дома окончательно развалятся.

Все, кроме одного.

Они с Яном обратили на него внимание одновременно: в глаза бросился высокий, все еще прочный на вид фундамент, отчего деревянная часть дома казалась взобравшейся на каменную гору. Окна в доме были целыми, а кусты сирени и черемухи росли на некотором отдалении, словно опасаясь приблизиться.

Ян немедленно принялся фотографировать дом, приговаривая, как хорошо он сохранился.

— Может, в нем и заночуем? — предложил Веня.

— Почему нет? — откликнулся Ян.

Он присел на корточки и стал снимать стену дома снизу вверх. Веня решил зайти внутрь. Двери были распахнуты настежь, почти все окна — тоже, однако несмотря на это в доме было сумрачно. К ставшему уже привычным в других домах запаху примешивался еще какой-то аромат — горьковатый, металлический, и Вене вдруг стало не по себе.

В сенях стоял разломанный диван: завалился на бок, как раненый зверь, а в углу высилась огромная куча мусора. Войдя в комнату, Веня присвистнул от удивления: тут сохранилась часть мебели. В середине стоял массивный стол с мощными ножками, у стены — пустой коричневый сервант. Еще в комнате было три стула, а окно украшали тряпки, некогда бывшие занавесками.

Мгновение спустя Веня заметил нечто совсем уж необычное. На столе валялись фотографии. Черное-белые, цветные, большие, маленькие, семейные и одиночные — целая гора, словно кто-то распотрошил фотоальбом. Веня подошел ближе, с любопытством рассматривая чужие лица: молодые, старые, улыбающиеся, серьезные.

Мужчины, женщины, старики, дети — интересно, кто эти люди? А потом Веня поднял глаза, и все мысли вымело у него из головы.

На стене висел снимок. Обычная прямоугольная фотография, похожая на паспортную, только гораздо больше по размеру. С нее прямо на Веню смотрел мужчина лет сорока пяти в строгом костюме и при галстуке. Все бы ничего, да только в центре лба у мужчины торчали большие металлические ножницы.

Прямо под фотографией стояло нечто вроде вручную сколоченной подставки, на которой выстроились в ряд шесть черных свечей разной длины. Свечи не горели, снимок пожелтел от времени, ножницы были изъедены ржавчиной. Кто бы это ни сделал, сотворил он непонятное действо очень давно.

— Чего застыл?

Ян подкрался незаметно и хлопнул Веню по плечу. Веня вздрогнул и обернулся, едва удержавшись от крика.

— Смотри, — стараясь говорить невозмутимо, он указал на странную композицию.

— Ничего себе. Офигеть.

Ян был верен себе. Первым делом сделал несколько снимков, а потом пересек комнату и подошел к фотографии. Посмотрел, склонив голову, и, не успел Веня глазом моргнуть, протянул руку и вытащил ножницы из стены. Фотография так и осталась висеть, лишь на лбу мужчины, словно рана, зияла прорезь.

— Зачем? — придушенно воскликнул Веня.

— А что такого? — Ян бросил ножницы на стол, к фотографиям.

— Это явно ритуал какой-то. Не надо трогать такие… вещи.

— Что, в черную магию веришь? Порча, сглаз, все дела? — насмешливо сощурился Ян. — Ну ты даешь. Решено, тут заночуем. Дом крепкий, спальники на полу расстелем и…

— Давай другое место поищем, — вырвалось у Вени, но Яна было не переубедить.

Спустя примерно час они разложили костер во дворе (не в доме же жечь), поужинали походной едой: консервы, овощи, булочки, сыр.

У них было еще и пиво, которое Ян попытался охладить, поставив в тенек.

— Ничего, к ночи станет прохладно, остынет, — бодро проговорил он.

Покончив с едой, Ян рассматривал отснятый материал, Веня скучал и озирался по сторонам.

Солнце укатилось освещать другую половину земного шара, отдав Ильичево во власть ночи. Тьма нарастала быстро, с каждой минутой, и Веня неожиданно осознал, что в радиусе как минимум пятнадцати километров нет ни одной живой души — только они с Яном в оставленном жителями городе.

Мертвом городе.

С какой стати им понадобилось здесь ночевать? Надо было поснимать до темноты и уехать обратно в Октябрьское. А уж если Яну приспичило бы сделать еще фото, то пусть бы утром съездил с Семеном еще раз, водитель не отказался бы, деньги всем нужны.

Неуместная, запоздалая мысль. Раньше надо было думать.

Веня поднял голову, посмотрел на окна дома и обомлел. Возле окна стоял человек. Черный костюм, галстук, темные волосы… Тот самый мужчина с фотографии! Веня хрипло вскрикнул.

— Что такое? — спросил Ян.

— Там… — Веня вскинул руку, указывая на окно.

Пустое окно, возле которого никого не было.

— Блин, показалось, — неуклюже оправдался он.

«Нет же! Я ясно видел!»

— Давай по пивку, — сказал Ян. Легко поднялся, взял бутылки и протянул одну Вене.

Пиво было теплым и противно горчило. Пить не хотелось, но Веня заставил себя сделать несколько глотков, надеясь успокоить нервы.

Они сидели, вяло перекидываясь ничего не значащими фразами, потом Ян зашвырнул пустую бутылку в кусты и поднялся на ноги. Костер догорал, на небе перемигивались первые звезды.

— На горшок и в люльку, — потянувшись, сказал он. — Или ты еще посидишь?

Сидеть в одиночестве в темном дворе не хотелось, и Веня встал. Придя в дом, они разложили спальники и улеглись голова к голове. Ночь была прохладной, а к утру будет еще холоднее.

Тьма становилась непроглядной: никаких фонарей, света автомобильных фар, освещенных окон соседних домов. Темень была первобытная, густая, и Вене захотелось включить фонарик, но он боялся насмешек Яна. Тому все нипочем, уже посапывает. Сейчас заснет, уйдет в страну сновидений, а Веня останется один на один с реальностью.

В сенях что-то грохнуло. Ребята одновременно приподнялись. Веня почувствовал, что сердце застучало мелко и часто-часто, как у перепуганного зайца.

— Кто там? — шепотом спросил он.

— Никто. Балка какая-нибудь упала, дом разрушается. — У Яна, разумеется, всегда наготове логичное объяснение. — Хочешь, сходи…