– Но ты ведь не будешь больше жесток ко мне, правда? Теперь, когда ты наконец впустил любовь в свое сердце?

– Ты думаешь, любовь способна изменить меня, сделать меня лучше? – Он грустно улыбнулся. – Дебора, ты так наивна, так чиста и невинна…

– Не так невинна, как тогда, когда впервые тебя увидела, – возразила она. – Любовь к тебе изменила меня. А если она изменила меня, значит, сможет изменить и тебя. – Взяв в ладони лицо мужа, Дебора заглянула в его глаза. – Роберт, я никогда не отступлюсь и не позволю твоей глупой гордости встать между нами. Я буду любить тебя всем своим существом, пока ты не поверишь, что достоин любви. И перестанешь бояться, что любовь ко мне может сделать тебя слабым. Ты полюбишь меня, и сила нашей любви смоет боль и ненависть, которые поработили твою душу…

– Дебора, – простонал Роберт, и его поцелуй заставил ее замолчать. – Если есть на свете женщина, способная сотворить такое чудо, то это ты. Но чем я смогу отплатить за твое самопожертвование, что я могу дать тебе взамен?

– Детей, – ответила Дебора без малейших колебаний, пропустив мимо ушей его слова о самопожертвовании. Чтобы избавить его сознание от таких абсурдных мыслей, требовалось время, а не аргументы. С самым решительным видом она расстегнула мундир мужа. – Я хочу детей, – сказала она, намереваясь расстегнуть его рубашку. – Двух мальчиков и двух девочек. Это самое меньшее.

– Я думал, речь пойдет о каретах и драгоценностях, – неуверенно вставил Роберт, пока она бесстрашно боролась с его шейным платком.

Дебора покачала головой:

– Я хочу дом на дереве и качели.

– Дом на дереве будет обязательно, – ответил он и запнулся, когда ее руки спустились к поясу его бриджей. – Для сыновей, которых ты так хочешь, – простонал Роберт, и у него на лбу выступили капельки пота.

– И для наших дочерей! – добавила она, опрокидывая его на диван. Ее движение застигло Роберта врасплох, но, падая, он все же успел потянуть ее за собой.

На несколько минут они замолчали, потому что нашли другое, более приятное занятие для своих губ.

– Ах да, совсем забыл, – задыхаясь, произнес Роберт, когда Дебора опустила руки, чтобы приподнять свои юбки, – их воспитание должно быть в высшей степени либеральным, насколько я помню.

– Равенство, – твердо заявила она, когда он расстался со своими бриджами. – Вот что самое важное в отношениях между полами. Женщины имеют такое же право на… образование… дома на деревьях и… О!.. И…

– И наслаждение? – простонал он, наконец скользнув в нее.

– О да, – согласилась Дебора. – Да! – Хотя к тому моменту она уже не помнила, о чем они говорили. – О, Роберт, я так люблю тебя, – с восторгом выкрикнула она, потому что наконец могла сказать это вслух: – Я люблю тебя!

– И я тебя люблю, – признался Роберт, глядя в ее пылавшее от счастья лицо. Он вдруг понял, что сдаться в этой схватке – не значит признать свою слабость. В этом слиянии двух тел, двух душ, двух жизней рождалось что-то более сильное, чем каждый из них в отдельности.

Он больше не должен в одиночку биться за свое место в мире.

Вместе у них хватит сил, чтобы завоевать весь мир, если это понадобится.

Потому что теперь у него есть та, кому он принадлежит так же полно и без остатка, как она принадлежит ему.

Его возлюбленная.