Ольга посмотрела на спящего Густава и нахмурилась.

– Кто же ты такой? – тихо пробормотала она.

Пистолет Ольга положила на тумбочку. Затем взялась за сумку Густава. В ней она нашла маленький компьютер-нетбук. Открыла его, включила, подождала, пока загорится экран. Открывшаяся программа была ей знакома. На черном поле горела красная надпись:

«Адресат В. звонил вам».

Ольга подвела курсор к клавише «Связаться с абонентом» и нажала на «пуск».

Заиграл музыкальный сигнал, затем на экране нетбука появилось лицо молодого мужчины. Оно было бледным и напряженным. На левой щеке багровели свежие царапины. Мужчина был одет в белый медицинский халат.

– Слушаю вас, – проговорил он, вглядываясь с экрана в тускло освещенное ночником лицо Ольги.

– Могу я узнать, с кем говорю? – сказала она, стараясь придать своему голосу твердость и важность.

– Да, конечно. Я врач психиатрической клиники «Дубрава». Моя фамилия Упоров. Прошу прощения, я здесь человек новый. Вы, вероятно, хотели пообщаться с пациентом Вольским?

– Да, – сказала Ольга, не задумываясь.

– К сожалению, он сейчас не может подойти. У него приступ.

– Приступ?

– Да. На этот раз приступ был очень сильный, нам пришлось применить мощные седативные средства. А вы его родственница?

– Да, – снова сказала Ольга.

Врач напряженно улыбнулся:

– Что ж, очень хорошо. Когда вы в последний раз были у Вольского?

– Давно. Очень давно.

– Это плохо. Ему не повредило бы общение с близким человеком.

– Я… готова его навестить. Напомните мне, пожалуйста, адрес клинки.

– Да, конечно.

Врач продиктовал адрес.

По ту сторону экрана послышался какой-то шум.

– Какого черта вы делаете? – рявкнул кто-то.

Молодой врач повернул голову:

– Игорь Константинович, я ответил на звонок и…

– Идиот! Выключите это!

За спиной у врача появилась фигура в белом халате, мелькнула рука, и затем экран погас.

Ольга вытерла ладонью вспотевший от напряжения и волнения лоб, повернула голову и задумчиво посмотрела на Густава. Теперь он казался Ольге еще более таинственной личностью.

Она несколько раз повторила про себя адрес клиники, чтобы не забыть, – затем фамилию пациента – Вольский.

Потом захлопнула крышку нетбука и убрала его обратно в сумку. После этого Ольга вынула из брюк Густава кожаный ремень и пристегнула этим ремнем правую руку мужчины к спинке кровати. Вторую руку она привязала к спинке кровати скрученной в жгут простыней.

Вгляделась в его лицо и тихо проговорила:

– Прости, что приходится так поступать. Завтра Лида вернется и развяжет тебя.

Она наклонилась и поцеловала Густава в губы.

– Эй, друг! – Кладбищенский сторож тряхнул Семена Скрябу за плечо. – Друг, поднимайся, замерзнешь!

Скряба открыла глаза и приподнял голову от земли. Некоторое время он дезориентированно тряс его, затем отплюнул песок и взглянул на сторожа.

– Вы кто? – сипло спросил он.

– Местный сторож. А ты?

Скряба не ответил. Он сел на земле и потер рукой ушибленный затылок.

Небо было серым, светало. Сторож, пожилой мужчина, заросший седой щетиной, посмотрел на фотографию, украшающую надгробие, и спросил:

– Кто она тебе? Мать?

– Нет. Мама моего друга.

– Ясно.

Сторож достал из кармана куртки стеклянную фляжку водки. Свинтил крышку и протянул Скрябе:

– На-ка, похмелись.

– Не надо.

– Похмелись, говорю! На тебе лица нет.

Скряба не стал спорить, взял бутылку и выпил глоток. Затем вернул бутылку сторожу и кое-как поднялся на ноги.

– Что с ногой? – спросил сторож, заметив, что Семен поморщился от боли, ступив на правую ногу.

– Вывихнул.

– Бывает. Глотнешь еще?

– Нет. Мне пора идти.

– Ну, с богом!

Семен повернулся, махнул в воздухе рукой в знак прощания и захромал прочь.

…Потом он минут десять сидел в машине, приходя в себя. Мысль о графине водки или бутылке коньяка вырисовывалась все более четко. Наконец Скряба завел машину, вырулил с территории кладбища и покатил по дороге, держа путь к ближайшему бару.

Лиза лежала в постели и смотрела в окно, в котором начинал брезжить рассвет. Она проснулась полчаса назад от внезапного приступа страха. Страх прошел, но оставил после себя мрачный осадок и горестные мысли.

Что она сделала не так? Пыталась помочь сестре, которую никогда прежде не видела и о которой многие тут отзывались совсем не лестно. Разве это плохо? Она, Лиза Антипова, хотела сделать так, чтобы всем было хорошо, в надежде на то, что судьба вознаградит ее за это, позволит обрести семью и надежду на лучшее будущее.

И чего она добилась? Ничего. Ноль… Пустота… Горе и боль…

Она вдруг подумала о Семене Скрябе. Он был верен Ольге. Денис назвал его «цепным псом» Князевой, готовым растерзать любого, кто попробует наложить лапу на ее владения. Но будет ли он верен Лизе, если она откроется ему? Не сочтет ли ее старания фальшивой игрой и желанием нажиться на ситуации? Скорей всего, так и будет. Учитывая, сколько страшных ошибок она успела понаделать.

Лиза вытерла слезы. Потом вздохнула и проговорила с горечью:

– Похоже, я слишком сильно вжилась в эту роль. Пора заканчивать спектакль.

Она закрыла глаза, не особо рассчитывая уснуть, однако уснула и проспала еще два часа, пока звонок в дверь не заставил ее проснуться.

Когда Лиза, едва успев накинуть халат и поправить волосы, открыла дверь, на пороге стоял Семен Скряба, громадный, хмурый, с влажными от дождя волосами.

– Могу я войти? – спросил он.

– Да. Конечно.

Она посторонилась. Скряба сразу направился в гостиную. Лиза закрыла дверь и прошла за ним. Он сидел в кресле, все такой же мрачный. Лиза уловила запах коньяка и сигарет.

– Семен, я…

– Посмотри на меня, – перебил он. Затем поднял руку и сжал пальцы в огромный кулак. – Кости, мускулы… Человек создан для убийства, как любой другой хищник. Руки нужны нам, чтобы держать оружие. Пальцы – чтобы душить жертву. Зубы – чтобы рвать мясо. Все говорят, что волк и лев – идеальные машины для убийства, но это не так. Идеальная машина для убийства – это человек.

Лиза смотрела на него удивленно.

– Зачем ты мне об этом говоришь? – тихо спросила она.