— Будет здорово, если зайдешь сегодня, — безмятежно продолжил Матвей. — На работу ко мне, в клуб. Часикам к пятнадцати сможешь?

— Да, конечно, — растерянно пролепетала Роза.

Что бы ни значило приглашение Розенберга М., Роза была им озадачена. Она поняла бы приглашение на свидание, в хостел, в кино или театр, даже к отсутствию какого-либо приглашения Роза была готова. К любой нелепой отмазке, чтобы соскочить. Но никак не: «Будет здорово, если ты зайдешь сегодня на работу».

Уточняющих вопросов Роза задавать не стала, решив заниматься проблемами по мере их поступления. Вот в пятнадцать часов и узнает, что задумал Матвей и задумал ли вообще. Через тридцать минут Матвей остановил Ниссан перед домом Розы и отправился в клуб к своим обязанностям, ученикам и тренерам.

— Ну у тебя и видок! — первое, что воскликнула Альбина, когда Роза переступила порог родительского дома, а теперь, выходило, сестры. Роза и мама давно чувствовали себя в гостях в трехкомнатной квартире с высокими потолками, просторными комнатами, лепниной и широкими коридорами с окнами.

— Нормальный, — буркнула Роза.

— Ты выглядишь оттраханной, — безапелляционно заявила сестра.

— Сама догадалась или подсказал кто? — фыркнула Роза и отправилась переодеваться, на ходу расстегивая платье.

— Ничего себе! — Альбина аж перекрыла дорогу и уставилась на распахнутое декольте Розы. — Ни хрена себе!

— Что?!

— Ты не видела, что ли? — махнула рукой, Роза посмотрела вниз.

На груди, не скрытые кружевом, красовались подряд три здоровенных буро-красных засоса.

— Это специально, — заявила Альбина не терпящим возражения тоном. — Метит территорию!

— Зачем? — Роза пожала плечами. Глупо как-то, по-мальчишески, да и от кого метить-то?

— А чтобы ты с Глебом не мутила, очевидно же!

— Сиди уже, Ванга Питерского разлива! — засмеялась Роза.

Почему-то ее вовсе не разозлили, не огорчили отметины, оставленные Матвеем на ее теле, она ничего не имела против и более красноречивых следов. В любое другое время, с любым другим мужчиной Роза пришла бы в бешенство и еще долго психовала на неандертальца, поступившего подобным образом, а Матвею Розенбергу было можно. Ему вообще все было можно, похоже, даже разбить Розе сердце.

— Я, вообще-то, жду грязных деталей, — Альбина уселась напротив, когда Роза сбегала в душ и переоделась.

— А тебе на работу не надо?

— После обеда, — пожала плечами. — Рассказывай.

— Что?

— Все!

И Роза рассказала, опуская, пожалуй, только совсем интимные подробности и свои умозаключения по поводу Софы. Вряд ли Альбина расстроилась бы, но Розе было неприятно, на уровне копчика. А это очень, очень чувствительный орган в ее, Розином, организме. Альбина слушала с интересом, улыбаясь во все тридцать два отбеленных зуба, сияя, словно это она ела яблоки с медом и блюда из рыбы. Она даже напомнила Розе, что скорей всего ей, по ее мнению, говорила Идида Яковлевна.

— А ты откуда знаешь? — уставилась на сестру Роза.

— Так я изучала иврит два года, — ответила так, будто научилась готовить глазунью.

— Зачем?

Роза действительно не понимала, зачем тратить время и силы на изучение того, что вряд ли пригодиться в жизни. Финансы и кредит, основы геодезии Розе были нужны, она их изучала, тратить время и деньги на не прикладные знания Роза считала роскошью. В далекие времена, которые Роза практически не помнит, перед поездкой в чужую страну она пролистывала справочник для туристов, но углубляться в изучение языка, а тем более культуры, Роза бы не стала. Роза одна, а культур много!

В то же самое время это вызывало восхищение. Альбина удивляла своим интересом ко всему неизведанному, новому, необычному. И талантом к языкам, конечно же. У Розы, знавшей английский язык на уровне «со словарем», знания Альбины вызывали едва ли не трепет.

— Не знаю, — пожала плечами в ответ сестра. — Это же интересно! Увидела курсы, записалась. Эх, была бы возможность, я бы на факультет Восточных языков в универ пошла, — засмеялась. — Просто так, ради интереса!

— Что бы ты делала с этими языками?

— То же самое, что с шотландским или ивритом, знала бы.

— А, ну, понятно, — а Розе бы кредит отдать…

Потом Альбина вытащила из Розы подробности взаимоотношений в семье Розенбергов, заявив, что Софа ее не интересует и не нервирует. И вообще, «что было, то прошло», а также: «плевать мне на Розенберга этого» с поправкой «не твоего, а моего». На том, что Розенберг, тот, который Михаил, так и остался «моего», Роза решила не заостряться.

- А что матери Матвея ты не понравилась, — вдруг заявила Альбина. — Нормально. Ей ни одна женщина рядом с ним не нравится.

— Ты-то откуда знаешь?

— Миша рассказывал, мама их на Матвее повернута. Они ведь близнецы с Мишкой, немного раньше времени родились, Матвей слабее был, болел часто, лет до десяти. Потом в спорт пошел, на самбо. Сам! Представляешь?! Начал закаляться, водой ледяной зимой обливался, под руководством отца, но все равно. В десять-то лет! Мастером спорта стал, международным мастером, в ММА попал, титулы у него были, перспективы, а когда Миша с Даниилом в аварию попал, он карьеру бросил, там же тренировки на износ, выезды, сборы… Он тренером пошел и оказался лучшим на северо-западе, — Альбина хихикнула. — Так что смирись, сестренка, никто не будет достаточно хорош для такого сокровища, — Альбина покривлялась, изображая сочувствие. — Надо брать мужика!

— Непременно, — фыркнула Роза.

«Как только брать?» — подумала про себя.

К пятнадцати часам, немного волнуясь, Роза переступила порог «Русского богатыря». Гардеробщица приняла одежду — дети раздевались сами, в отдельной раздевалке, — выдала бахилы, посетовав на отсутствие сменной обуви и приветливо рассказала, как пройти к директору. Роза не стала перебивать, говорить, что дорога она знает.

Как и накануне, в клубе было шумно, в основном кричали и сновали мальчики младшего школьного возраста, взрослых не было видно, как и дошколят.

— Эти учатся до часа, — пояснил Серега Витальевич, его она встретила у входа в небольшой зал, собиралась его группа. — Детсадовцы к шести подтягиваются, как родители освобождаются, а старшеклассники к восьми и до победного.

— Ясно, — кивнула. Удобное расписание для детей и родителей.

— Матвей в третьем зале, — быстро проговорил Серега Витальевич, улыбнулся, сверкнув ямочками на щеках, тряхнув головой с золотым кудрями. Аполлон Бельведерский, а не детский тренер самбо!

Роза пожала плечами, в третьем, так в третьем. Зал нашелся быстро, его трудно было не заметить или пройти мимо. У распахнутых дверей толпились пацаны и восхищенно заглядывали, переговариваясь, живо обсуждая увиденное. При виде Розы расступились, пропуская в зал. Обычная вежливость. Если взрослый человек хочет пройти, как не пропустить.